Я внимательно прочесал распечатку в поисках телефонов Дэна, которые я помнил наизусть, – их нигде не было. На каждый звонок был указан номер телефона, время и длительность соединения. Я обратил внимание, что после гибели Дэна следовали три дня, когда с Нюшиного телефона не было ни единого вызова, а все входящие, кроме одного, оставались без ответа. И этот единственный звонок был из города с незнакомым мне кодом. Я вытащил из рюкзака ежедневник, где приводились коды всех российских городов, и за пару минут нашел искомое – город Абакан, Хакасская автономная область, Красноярский край. По словам Юры, в этот город она каждый месяц отправляла по сорок тысяч рублей. В каких-то двухстах километрах находился Новокузнецк, давший стране самую отмороженную группировку убийц по найму.

От ассоциативного ряда меня отвлек телефонный звонок: на экране высветился городской номер, который я уже где-то видел.

– Егор Романович, здравствуйте, – услышал я знакомый голос. – Это Гуськов Николай, мы с вами встречались на днях. Очень бы хотелось продолжить наше увлекательное общение.

Мелькнула шальная мысль использовать в расследовании его возможности. А что такого, я же не Моссаду помогаю, а своим, родным, с холодным сердцем и чистыми руками. Хотя, с другой стороны, какие они на хрен родные. Мое расследование и так давало кое-какие плоды, если считать результатом отрицательный результат.

– Давайте встретимся, – я заглянул в рюкзак. – Бумаги ваши у меня с собой. И лучше прямо сейчас, у меня потом работа.

За полчаса я доковылял до гостиницы «Санкт-Петербург». Гуськов шел мне навстречу со стороны Литейного, улыбаясь и радушно разводя руками. Со стороны это выглядело как встреча двух геев на фоне «Авроры». Мы поздоровались и вошли в холл гостиницы. Гуськов извинился, подошел на ресепшен и через несколько секунд вернулся с ключом.

Номер на шестом этаже оказался одноместной мышеловкой, подобия которой встречались мне по всей России от Пскова до Иркутска. Я отдал ему распечатки его статей и по его лицу понял, что после моего ухода он выбросит их в мусорную корзину. Он был еще не очень опытным агентурщиком, и я слово в слово просчитал его следующую фразу.

– Егор Романович, нам нужна ваша помощь в очень серьезном деле, – сказал он, убрав с лица улыбку. – Есть тут одна молодежная организация, относящаяся к сайентологам. Вы же много писали о сайентологах, не так ли? Так вот у нас есть подозрение, что через эту структуру происходит сбор информации в интересах иностранных спецслужб. Не могли бы вы, как журналист, так сказать, внедриться к ним, понаблюдать, поговорить с людьми.

От этой истории исходил такой аромат правды, что я поморщился. Было понятно, что меня вовсе не собираются вербовать, а будут просто давать задания. И хотя меня лишили самого романтического момента в жизни агента, как невесту лишают свадьбы, слово «нет» застряло у меня в горле.

– А если я откажусь? – осторожно поинтересовался я.

– Почему? – он был искренне удивлен, словно я отказался получать «Тэффи».

– Вам никогда раньше не отказывали в сотрудничестве?

– Но эта работа очень почетна, – ушел он от ответа. – Люди любят свою страну и помогают нам из патриотических чувств.

– И никто не просил за почетную работу денег?

– Таких меньшинство, – он скривил лицо, будто несвежая вишня испортила ему остаток дня. – Я бы сказал, сексуальное меньшинство. А нормальные люди хотят иметь покровителей. Сейчас такая жизнь, что человек не может жить без «крыши».

Честное слово, он так и сказал. Странно, почему старшие товарищи не объяснили ему, что использование сотрудником солидной госструктуры блатной лексики способно отпугнуть даже меня, не говоря уже о более культурных людях. Хотя, возможно, так и надо вещать, чтобы устранить дистанцию и настроить на диалог без галстуков.

– Чудно получается: раньше без прописки воспрещалось существовать, теперь без «крыши», – заметил я. – Я вот тридцать лет без вас прожил и ничего – всего один раз в подъезде ограбить пытались. Отметелил обоих – мама не горюй.

– Но вы же взрослый человек, Егор Романович, – чекист взял ноту духовного отца. – Вы ведь хотите продвигаться по служебной лестнице? В ключевой для вас момент мы можем употребить наше влияние. Мы можем свести вас с нужными для вашей профессии людьми. В конце концов, вы можете попасть в какую-нибудь неприятную историю, и мы поможем вам выпутаться.

– Поможете спрятать труп?

– Трупы сами прячьте. Но, например, права из ГАИ вернуть можем.

– Спасибо, два года назад мне их вернул мой замредактора за 200 долларов. Моя душа стоит явно дороже.

Он чуть не спросил: «Сколько?» Или: «Есть ли у вас душа?» Но методика вербовки категорически запрещала уводить разговор туда, где в будущем сексоте может проснуться гордость.

– Мы всего лишь предлагаем вам дружбу, – сказал Гуськов с обидой в голосе. – Мы далеко не всем ее предлагаем. Обещайте, что подумаете.

– Хорошо, я подумаю, – я решил перевести разговор в интересную мне область. – А вы можете использовать оперативные возможности вашей конторы, чтобы раскрыть тяжкое общеуголовное преступление – убийство?