Чувство полёта.

Я зажмурилась.

Перед очередным соревнованием, я готовилась как всегда усердно и днями пропадала на катке, а потом пришла Татьяна Геннадьевна и сказала, что соревнование будут транслировать. Мне было страшно. Страшно, что могу подвести тренера. Страшно, что все тренировки напрасно и страшно, что мама может увидеть, какая я плохая фигуристка. Наверное, на мне тогда сказалось напряжение, но на тренировке за день до соревнования, во время прыжка, я сломала ногу. И не только ногу, я сломалась сама. Мне казалось, что на этом всё и кончится, я не могу участвовать, мама меня не увидит по телевизору, а другого такого шанса может и не быть. И тогда какая-то часть меня просто сдалась без боя. Не в моих правилах сдаваться. Но тогда мне это показалось правильным. Я ушла из спорта. Никто так и не знает причину моего ухода и придумывают всякие небылицы.

Я горько усмехнулась.

Ведь я была одной из лучших. А лучшие не уходят из-за какого-то там перелома ноги, ведь кость срастётся. А вот рана в душе не срастётся никогда.

Иногда я думаю о том, что бы было, если бы я выступила тогда. Мне ведь уже не тринадцать, и я знаю, что если мама ушла, то вряд ли её вернёт то, что я стала выдающейся фигуристкой. Но каждому хочется в безвыходной ситуации иметь хоть маленький, невесомый, но лучик надежды, вот и я хваталась за него изо всех сил. И, наверное, до сих пор считаю, что если бы не тот перелом, всё могло бы быть иначе.

Глава 4

Следующую неделю всё проходило как обычно. Я ходила на пары, общалась с Олей и Славиком, слушала нескончаемый бред Дины. Почти забыла о встрече на вечеринке. Но всё изменил один единственный звонок. Я тогда шла домой из института, как зазвонил телефон.

– Да?

– Аня?

– Да?

– Это Татьяна Георгиевна. Здравствуй, - всё как в тумане. Стук в висках.
– Ты не могла бы приехать завтра к десяти?

Казалось женщина волнуется.
– Я хочу тебя спросить, не хочешь ли ты снова возобновить тренировки?

Хочу ли я этого? И почему только через четыре года тренер мне позвонила?

Я вспомнила чувство полёта. Вспомнила чувство триумфа, когда занимала почётные места. И вспомнила о маме. Тот маленький невесомый лучик, который потух четыре года назад, начал светиться с новой силой. И, сделав вдох, я сказала:

– Да, конечно.

***

В девять утра я начала собираться. Папа не должен был ничего узнать. Поэтому я заранее сказала, что буду у Оли. Оля едет со мной на каток. Она знала всю мою историю и очень удивилась, узнав, что я возвращаюсь на лёд.

Так, коньки положила в рюкзак. Кажется, всё.

Потом встретилась с Олей на остановке, и вместе мы поехали во Дворец спорта.

– До сих пор не могу понять, как ты согласилась, - Оля задумчиво рисовала что-то на ладони.

– Сама не знаю. Просто захотелось, - я не хотела, чтобы Оля знала, что я до сих пор живу детской надеждой. Но скрыть от подруги хоть что-нибудь мне никогда не удавалось.

– Аня, это ведь не способ вернуть маму?
– теперь Оля не сводит с меня своего пронзительно-голубого взгляда.

Объявили нашу остановку, и я, не отвечая на вопрос, вышла на улицу. На это Оля лишь покачала головой.

В кабинете тренера ничего не изменилось. Ну, кроме прибавившихся в количестве наград. Нам сказали подождать Татьяну Геннадьевну. Мы уже сидели тут минут двадцать.

– Извините, что заставила ждать, - в кабинет вошла женщина лет сорока пяти с короткими белыми волосами, маленького роста. Татьяна Геннадьевна подошла ко мне и протянула чуть костлявую руку. Я пожала её. Тренер мне улыбнулась.

– Рада тебя видеть, Аня.

– Я вас тоже очень рада видеть, - улыбнуться в ответ не получилось.

– Оля, - тренер кивнула Оле, которая уже протягивала ей руку. Но Татьяна Геннадьевна, как бы не заметив её жеста, отвернулась от Оли и села за стол напротив меня. Пока тренер стояла к Оле спиной, она показала ей язык. Неисправима. Я улыбнулась.

– Думаю, тренировки нужно начать прямо сейчас, и каждый день ты будешь приезжать сюда. Первые две недели придётся тренироваться одной, пока не придёшь в форму, а потом уже с Игорем, - стоп. С каким ещё Игорем?

– Что за Игорь?

– А, я ведь тебе ничего не сказала. Извини, это моя ошибка, - она вздохнула.
– Ты ушла из спорта в самый разгар собственной карьеры. И это стало роковой ошибкой, понимаешь? Дорога в одиночное фигурное катание для тебя закрыта. аже если вернёшься в прежнюю форму, четыре года уже не вернуть, да и возраст уже не для первых мест. Я предлагаю тебе начать всё заново, но только в парном катании. Я думаю, ты и Игорь добьётесь высоких результатов.

– Но там же почти нет прыжков, и даже если и есть, то они совсем… Совсем незначительные.