– Дела, - и ухмылка во все лицо. Интересно какие же дела могут такую ухмылку вызвать?
– Я вчера поздно закончил, остался в городе. Ты волновалась?

– Волновалась. Мне было неприятно.

– А, так ты ревновала?
– Аля промолчала, отвернувшись, чтобы он не мог ничего прочитать по лицу.
– Спросила бы Марину, я ей звонил.

– А мне не звонил...

– Ты же сама не разрешила, - насмешливый взгляд и ни малейшего понимания.
– У нас были гости? Не устала?

– Мои мальчишки. Да, я пойду наверх.

– Мне кажется, ты слишком сильно устала. Уууу, сколько ступенек... Нет, ты точно сама не справишься!
– Ванька подхватил ее на руки.
– Пора садиться на диету - если бы нужно было на третий этаж, я бы не справился.

– Это тебе пора спортзал посещать - совсем захирел. Где твои бицепсы-трицепсы? И вообще, поставь меня на место! Куда потащил?!
– Аля, было, подумала, что немного сопротивления не повредит, но, пребольно задев ногой поручень лестницы, притихла, опасаясь серьезных травм.

– В спальню!
– голосом коварного соблазнителя из черно-белого кино сообщил Князев, ничуть не сомневаясь в правильности своих действий.

– Может, не надо?

– Надо!

– А может...

– Заткнись уже!
– грубость слов смягчила нежная ласкающая улыбка. Эта улыбка была последним, к чему подходили слова "нежный", "ласковый", "мягкий". Все, что происходило позже, можно было описать словами: "безудержный", "дикий", "грубый", "животный", "страстный", "невероятный", "потрясающий".

Сколько раз Аля повторила, прошептала, выкрикнула его имя, сколько раз она сдержала стон и сколько раз не смогла, сколько раз животный крик был поглощен его поцелуем, сколько времени прошло, и что такое вообще это было? Жаль, но прекрасную сказку прервала жизнь.

– Даня?
– наполовину вопросительно, наполовину утвердительно прошептала Аля, все еще хриплым срывающимся голосом.

– Не дергайся, я схожу, - Ваня уже натягивал джинсы.

– Без вариантов! Даже если бы я смогла встать, поднять ребенка я точно не в силах, - это не было преувеличением: оторвать от постели руку или ногу казалось совершенно невозможно.

– Принести что-нибудь?

– Себя. И воды, - Аля уткнулась лицом в подушку. Глупая блаженная улыбка не покидала ее лица. Хорошо, никто не видит.

Князев вернулся очень быстро - общаться с детьми любого возраста он умел. Его обожали, беспрекословно повинуясь.

– Я пойду, - сообщил он, протягивая запотевший хрустальный стакан.

– Куда это?
– опешила Аля.

– К себе, - он ждет, когда начнут уговаривать остаться?

– Что еще за новости? Ты вечно пытался проникнуть в мою комнату всеми правдами и неправдами, а когда я хочу, чтобы ты остался, ты заявляешь: "я пойду"?! Так нечестно!
– возмущение Али было совершенно искренним.

– Хочешь, чтобы я остался?

– Тебя это удивляет?
– она ничего понять не могла.

– Только не говори, что тебе понравилось!
– да что с ним не так?

– Понравилось...
– настороженно выговорила Аля.
– А что, не должно было?

– Тебе не было больно?
– о, Господи, детский сад!

– Кто обещал, что мне всегда этого будет не хватать? Не страдай фигней, все прекрасно. Ты совершенно невероятный!

– Да? Прямо таки невероятный? Эй, когда это я такое говорил?!

– Не важно. Только, знаешь, не поеду я с тобой в Грецию.

– Почему?

– А как на пляж мне ходить, я же к утру вся синяя буду. У меня синяки по месяцу держатся, не меньше.

– Тебе синий всегда шел. Ладно, не плачь, подарю тебе закрытый купальник!
– неужели ему удалось расслабиться?