Не знаю, что я сделала бы дальше, но тут выступила соло Ирина. Пронзительно вскрикнув, она бросилась бежать. Один из мужчин, оставшихся с нами помчался за ней, главарь всего на миг отвернулся...

Мне хватило.

Я сиганула в кусты, причем не понимала куда и зачем бегу. Я просто бежала в отчаянной попытке спастись. И меня совершенно не волновал тот факт, что где-то остались лежать три трупа, что Ира скорее всего присоединиться к ним, но перед этим ей придется отработать за двоих.

Я споткнулась. Покатилась. Земля шла под уклон. Зацепиться и остановиться никак не удавалось - все выскальзывало из рук. А потом... Земля кончилась. Я ухнула вниз в последний момент ухватившись за торчащий из обрыва корень. Хватило места и для второй руки, потом я уперлась в камень ногами, молясь, лишь бы деревяшка не оказалась гнилой... И когда почти выбралась, то увидела главаря. Луна светила ему прямо в лицо. Он стоял и улыбался все той же омерзительной улыбкой.

И тогда...

Я просто разжала руки...

Глава 5

Вас не было, доктор. И ваша секретарша позволила мне пройти. Она была так любезна, что приготовила чашечку эспрессо. Чудесный кофе. Бразильский? А, аргентинский... Я не узнала вкус. Но это, наверное, потому, что заваренный в кофеварке мне его пить не приходилось.

Как?

Сваренный в мятом котелке на костре. Зерна ручной обжарки на сковороде, где до этого готовили мясо, лепешки или рис... С ароматом диких пряностей, собранных в джунглях и высушенных под жарким полуденным солнцем...

Вот такой кофе мне приходилось пить.

Знаете... хотя откуда... У этого кофе был неповторимый вкус и аромат. Захочешь повторить, а не получится. Даже если найдешь все ингредиенты и тот же самый сорт, то все равно он будет не таким. В Москве вода мертвая. Впрочем, она в любом городе мертвая.

Что произошло дальше?

Как видите я выжила.

Как?

Не знаю.

Мне казалось, я падаю бесконечно.

А потом просто темнота - сознание выключили.

Просыпаться было тяжело. Не больно, а именно тяжело. На глазах словно камни лежали. Губы запеклись. Двинуть руками или ногами не представлялись возможным. Говорить я могла с трудом. Было такое впечатление, что я очень долго кричала и сорвала голос. Со зрением творилось что-то неладное: предметы выглядела смазанными, тусклыми.

Я попросила пить. Кто-то завозился и через мгновение к моим губам поднесли чашку. Я с трудом поймала ее край и сделала несколько жадных глотков, затем снова провалилась в сон.

Когда я проснулась в следующий раз стояла неимоверная духота. Наверное, она вызвала дикую головную боль. Я пошевелилась, но тут же вернулась в прежнее положение - боль не давала разогнуться.

– Не двигайся, - голос был глубокий и совершенно равнодушный. Будто человек говорил не со мной, с личностью, а с куклой.
– Ты сломана.

Его английский был чистым, но бедным. Словарного запаса явно не хватало для свободного общения. Я покрутила головой и сфокусировала взгляд на притаившейся в углу фигуре.

Мужчина.

Он сидел в старом кресле-качалке, из дна которого торчала солома. Неопрятные кудрявые волосы закрывали лицо. Длинная, растущая в разные стороны наполовину седая щетина слегка смягчала массивный подбородок. Цветастая рубашка в темных пятнах пота распахнута на груди. Достаточно широкой, чтобы считать человека коренастым, но не грузным. Под густой курчавой порослью перекатывались сухие мышцы - такие бывают у пловцов или атлетов.

– Спасибо, - пробормотала я.
– Кто вы?

Мужчина расхохотался. Его смех звучал отвратительно - клекот дикой птицы. Язвительный и жестокий.

– Женщина, - выдохнул он.
– Тебе правда надо это знать? А если ответ тебе не понравится?

Я задумалась. Какая, собственно, разница? Если честно, то спросила из вежливости, но если она ему не нужна, то... В конце концов, я не в том, положении, чтобы диктовать условия.