Она подошла к окну. Над верхушкой кедрового дерева висела полная луна, и дерево отбрасывало на газон перед входом длинную черную тень.

«Похоже на сцену из какого-нибудь стихотворения девятнадцатого века», – подумала Робин и поняла, что надо пойти в сад и полюбоваться ночным пейзажем.

Как истинная поклонница Остин, она накинула на плечи теплую шаль, спустилась по главной лестнице и вышла на крыльцо. Обогнула дом, легко ступая по хрустящему гравию. Из библиотеки доносились разговоры и смех. Проходя мимо, она заметила Дорис Норрис, порозовевшую от вина, дворецкого Хиггинса, обходившего столики с небольшим серебряным подносом, полным конфет и шоколада. В укромном уголке сидели Кэтрин и Уорвик. Робин невольно задержалась взглядом на этой паре. Зрелище походило на сцену из немого фильма – герой и героиня собираются поделиться друг с другом чем-то очень важным.

– Когда нужно, громкость никак не увеличить! – с досадой воскликнула Робин.

Однако на самом деле ей не нужно было слышать их слова. Она видела все в глазах Уорвика, видела, как он держит Кэтрин за руку.

Робин отвернулась, чувствуя, что дальше подсматривать некрасиво: сцена была довольно интимная. Она полной грудью вдохнула ароматный ночной воздух, закуталась в шаль, прошла по тропинке под могучим кедром, миновала бассейн, который уже прикрыли полиэтиленовой пленкой.

«Наверное, это было бы чудесно – искупаться при луне», – подумала она.

Но потом мысли ее приняли слишком фривольное направление, и она решила отойти от бассейна как можно дальше.

Робин вошла в сад. Ноги ее утопали в мягкой траве. Она оглянулась на оставшийся позади Перли-холл. Почти во всех окнах горел свет, и дом, казалось, улыбался, радуясь гостям.

Она прошла по лужайке, нашла скамью и залюбовалась огромной круглой луной. Вскоре глаза привыкли к темноте, и она различила бесчисленные звезды, усыпавшие бездонное черное небо. Робин провела всю жизнь в Йоркшире и не знала, что такое небо, затянутое смогом. В этом состояла прелесть деревенской жизни, и все равно каждый раз, когда она смотрела на звездный ковер, красота его поражала ее до глубины души.

Робин как раз размышляла о том, что, может быть, именно этими звездами некогда любовалась Джейн Остин, когда неподалеку раздался чей-то голос.

– Привет, – негромко произнес человек, вышедший из-за высокой живой изгороди.

Робин резко выпрямилась, как будто задремала на работе и ее застукал начальник.

– Дэн?

Он выступил из полумрака на лужайку, залитую лунным светом, и направился к ней. Длинная тень двигалась за ним.

– Я знал, что сегодня вечером найду тебя в саду, – сказал он.

Робин с любопытством посмотрела на него:

– Ты серьезно?

– У меня возникло подозрение, что ты обожаешь лунные ночи.

– То есть ты подумал, что я глупая романтичная старая дева?

Дэн махнул в сторону скамьи, Робин кивнула, и он сел рядом.

– Во времена Джейн Остин лунный свет имел большое значение, – начала Робин. – Тогда люди устраивали увеселения вроде танцев именно в полнолуние, чтобы возвращаться домой не в кромешной тьме. Думаю, дороги тогда были не очень хорошие.

– Никаких шоссе с фонарями, – улыбнулся Дэн.

– Точно, – подтвердила Робин. – Только представь себе, каково это.

– Я часто езжу кататься верхом при луне.

– Правда?

Он кивнул.

– А сегодня почему не поехал?

– Сегодня я решил, что если отправлюсь верхом, то не смогу встретить тебя.

Робин в изумлении посмотрела на собеседника. Что это значит? Но он не стал продолжать, – казалось, мысли его теперь занимало нечто другое.

– Пэмми обожает эти конференции, – заговорил он. – Ей нравится, когда дом полон гостей. Конечно, особняки для того и были построены. Иногда она любит побыть в одиночестве. Но Пэмми слишком любит общество себе подобных, а потому не может долго жить без него.

– Здесь так чудесно! – воскликнула Робин. – Мне кажется, будто я перенеслась в прошлое. Словно приехала сюда в карете при свете луны.

Несколько мгновений они сидели молча, глядя на посеребренную лунным светом лужайку и блестевшее вдали озеро.

– Как продвигается «Гордость и предубеждение»? – рискнула спросить Робин.

Дэн лишь улыбнулся в ответ.

– Ты ее даже не открывал, да?

– Я читал! – стал он оправдываться. – Но еще не закончил.

– И не закончишь, так ведь?

Дэна, казалось, задели эти слова.

– Почему ты так считаешь? Все из-за того, что я мужчина?

– Да, – ответила Робин.

– Мисс Лав, это вопиющая несправедливость и дискриминация по половому признаку.

– Но, боюсь, абсолютная правда.

Дэн рассмеялся, повернулся и заглянул ей в глаза с несколько суровым выражением, от которого ей стало не по себе.

– В чем дело? – пробормотала Робин.

Дэн, не отрывая взгляда от ее лица, прищурился:

– Просто хочу узнать, красивые ли у тебя глаза.