Сделав знак пришельцам оставаться на своих местах и позвав с собой Любу, я осторожно начала спускаться к воде, потому что путники как раз сделали там привал.

Мы остановились за кустами, чтобы не пугать людей своим видом, и Люба сказала:

– Они ни о чем не думают, они замерзли за ночь. Они здесь чужие.

– Спроси вон у того, старого человека в оранжевой одежде, кто они и куда идут?

Услышав голос в своей голове, буддийский монах вовсе не испугался и не удивился, а ответил по-лигонски:

– Это неизвестные паломники. Они идут к реке Ганг. Они пришли в наш горный монастырь Манудаунток, или Сокровище трех Боддисатв, и мы их лечили и кормили. А теперь я провожаю их до монастыря в деревне Линили. Мы туда придем послезавтра.

Паломники замолчали. Они поняли, что их проводник с кем-то разговаривает, и потому насторожились.

Было тихо, только пели утренние птицы. Паломники негромко разговаривали между собой.

– С кем это он треплется? – спросила голая до пояса, бритая девушка с плоской грудью, которой лучше было бы носить лифчик, подбитый ватой, чем ходить голышом.

– Наверно, здесь немало бесплотных астральных тел, – ответил юноша с длинным носом и тонкой косичкой на затылке. – Блаватская предупреждала в своих работах, что в предгорьях Индии надо быть вдвойне внимательным.

– Я потерял равновесие духа, – сказал капризно исхудавший паренек в розовой майке – единственном предмете туалета, который ему достался.

Меня смущало то, что я так легко понимаю этих молодых паломников. Имя Блаватской тоже мне было откуда-то знакомо. О, Матерь Божья! Они же говорят по-русски!

Я так удивилась и обрадовалась, что выбежала из-за куста и оказалась среди молодых людей.

Сначала они шарахнулись было во все стороны, скорее от неожиданности, чем от страха. Но далеко не отошли. Их нелегко было удивить.

– Привет! – сказала я им. – Вы откуда здесь взялись?

Юноша с длинным носом, который предупреждал об астральных телах, посмотрел на меня с подозрением.

– А вы что, здесь и живете?

– Пока живу.

– По принципиальным соображениям? – спросила девица с большим животом, месяце на восьмом. У нее было обиженное лицо, словно ее пригласили на прогулку, а теперь заставляют таскать немыслимые тяжести.

– Нет, я здесь ненадолго.

Люба, почувствовав, что от молодых людей не исходит опасности, тоже вышла из-за кустов и присоединилась к нам, ни у кого не вызвав удивления. Лишь монах все поглядывал наверх, на кусты, словно ждал, что оттуда появятся новые лесные феи. Затем он вспомнил, что он монах, а не любитель эротических зрелищ, потому склонил голову и начал усердно перебирать четки. Четки были рубиновые, цены им нет. Как хорошо, что Матур далеко отсюда!

– Куда путь держите? – спросила я. Наверно, получилось неестественно, но я никак не могла найти нужного тона в беседе с этими странными созданиями. Когда я жила в Москве, там таких еще не водилось.

– В Бенарес, – ответил мне длинноносый – видно, ихний вождь. – В святой город.

– И зачем же?

– Там нас ждет гуру Нилаканта Шастри.

– Долго будет ждать, – сказала я.

– Почему? Почему? – спросил длинноносый.

– Потому что дорога на Бенарес чуть правее, – сообщила я. – А таким путем вы скоро доберетесь до Сиамского залива.

И тут я поняла, что они плохо изучали в школе географию и разницы между Сиамским заливом и Панамским каналом не ощущают.

– Не слушай ее, Денис, – сказала беременная паломница. – Это типичная провокация. Ты лучше спроси ее, в какой школе ЦРУ она русский язык выучила?

Туг все паломники посмотрели на меня, как на врага, и я поспешила ответить.

– Никакого ЦРУ! Я здесь нахожусь в экспедиции.

– Вот видишь, Василиса! – сказал человек с челкой.

– А какая же, позвольте, экспедиция? – не сдавалась беременная девица. (Впрочем, если беременная, то по-русски уже не девица, да?)

– Ищем трон царя Соломона, – призналась я.

– Евреи, – пояснил остальным мрачный тип с челкой.

– Нет, ты скажи, в самом деле промахнулись? – спросил исхудавший паренек.

– А давно идете? – спросила я.

– Мы верим в великого Кришну и вечное благо. В спасение через добро! – крикнула беременная девица. Видно, ей все это уже порядком надоело.

– И давно идете? – спросила я.

– Мы сами из Люберец. Мы примкнули к туристской группе в Монголию, – сказал длинноносый.