Все это лишь подтверждает, что моя мать собралась, во что бы то ей ни стало, сохранить мне жизнь. Эксперименты с материей? На здоровье, в ее распоряжении целый Бирюзовый дворец, с лучшими учеными умами. Да вот беда, не понимает она всю беспощадность науки... Жизнь то они мне, быть может, и сохранят, да вот только какую? Бессмысленное тупое существование тела, в котором давно уже умер мозг? Или, еще хуже, полная беспомощность при сохраненном сознании? Нет, я не позволю так себя исковеркать. Пусть мама не понимает... Главное, что я понимаю. И не хочу существования много худшего смерти.

– Узнай причины, - молвила задумчиво.
– Найди Аина - меня достал Суэст, пусть он за ним присмотрит. Кто у нас двенадцатый симбионт? Раэль-Лерон?

– Да.

– Отзови. Не давай никому из них приближаться к Бирюзовому - не приведи Эмифи они узнают о моем положении.

– Сделаю.

– Спасибо. Что-то еще?

– Да, ваш ментакристалл дает сбои, я не мог с вами связаться.

Я коснулась пальцами виска, погладила прохладный камень:

– Знаю. Что поделать, некогда мне пока этим заниматься, смотри сколько бумажной работы скопилось...

Омаэль поклонился.

– Тогда, пожалуй, оставлю вас.

Я посмотрела ему вслед.

Мой кабинет перешел мне от бабушки со строгим наказом ничего в нем не изменять. Наказ имел печать и подпись - и не имел ограничений по срокам. Разумеется, саму бабушку, полулегендарную правительницу Сэрру я видела лишь на портретах, до моего рождения она не дожила. Но вкус к вещам я видимо унаследовала от нее, и постоянная неизменность рабочего кабинета ничуть не напрягала, даже наоборот, успокаивала.

Старинный стол из каменного дерева хранил множество воспоминаний, коими мог бы поделиться с внимательным человеком, не поленившимся наблюдать его историю по едва заметным щербинкам, точкам, пятнышкам и впадинкам на столешнице. Однако нынешних воспоминаний он явно бы застыдился, я ощущала это буквально кожей, как неодобрительный корящий взгляд.

На столе горными пиками возвышались кипы бумаг, требующие срочного просмотра. Выбора иного не осталось, кроме как ими заняться.

Запросы, прошения, приказы, уточнения, подписи... К вечеру, от неотрывной кропотливой работы в голове стало пусто и гулко, как в заброшенной пещере, а гора убавилась едва ли наполовину.

Мысленно назвав код, я сообщила, прикоснувшись к ментакристаллу: "Ужин в мой кабинет. И тайю". Дождалась когда слуги принесут заказанное, и снова принялась за работу. В результате закончила перед самым рассветом, потянулась, сделала короткую зарядку и пошла смотреть на рассвет.

Командир станции поприветствовал меня. Вспомнив о недавней выходке консорта, я попросила никого на площадку не пускать и, получив утвердительный ответ, поднялась насладиться привычным, но не надоедающим зрелищем.

И с удивлением обнаружила на своем привычном месте правительницу Теару.

– Мама?

Сияющее великолепием лицо обратилось ко мне. Сложнейшую прическу шевелил ветер, но пряди не выбивались, а продолжали идеально обрамлять красивое лицо. Изумительной работы платье, белоснежно-белое, казалось, просто сияло чистым цветом, а украшения - безупречные камни в искусной оправе - это сияние лишь подчеркивали.

– Съерра, здравствуй. Омаэль сообщил, что ты работаешь, я не стала тебя прерывать.

– Накопилось, - подошла ближе, опираясь на перила.
– Зато разобралась со всей текучкой.

– Забудь, - махнула она рукой с длинными посеребренными ногтями.
– Брось это все. Больше никакой работы. Моя дочь не станет до самой смерти тащить ярмо семейного наследия, не до того. Я приказала ученым закрыть все текущие проекты и вплотную заняться подготовкой к твоей беременности. Бирюзовый и его резиденция закрыты, отныне для всех, кроме нас с тобой и наших помощников; всю беременность ты проведешь в Дальней. Они собираются дать тебе шанс на жизнь после родов. Не спорь! Самые верные целители будут там и... и медики тоже.

Мои брови удивленно взлетели - с тех пор как медики проглядели, что ее ребенок женского, а не мужского пола, и родилась я, все они попали в опалу. Ярость матери трудно описать, не у многих хватало решимости рассказывать о том времени. А уж когда стало известно про болезнь...

Драконы носились в воздушных потоках над городом, сверкала разноцветная чешуя. Лицо матери было равнодушным, хотя глаза вроде следили за их полетом.

– О чем ты думаешь, мам?