От изумления шевалье едва не упал с коня. Неужели это юное создание может помочь ему в деле спасения Авроры и доньи Крус? Ведь, несмотря на все его усилия, обе девушка по-прежнему оставались узницами Гонзага.

– Донья Крус, или Флор, если вам так больше нравит­ся, – справившись с волнением, сказал он, – проехала здесь чуть меньше трех часов тому назад.

– Не может быть! Я бы обязательно заметила ее. Я с раннего утра не покидала ущелья.

– Она была не одна, с ней в карете ехала и другая девушка.

– Но откуда вы взяли, что здесь появлялась какая-то ка­рета? – удивленно спросила цыганка.

Лагардер решил, что дикарка плохо понимает его или что-то путает.

– Напрягите вашу память, дитя мое, – вновь обратился он к девушке. – Карету должны были сопровождать восемь французских дворян. Один из них как раз и отдал приказ убить меня.

– Кажется, теперь я понимаю, – ответила цыганка, по­размыслив немного. – Они устроили вам ловушку здесь, а са­ми отправились другой дорогой, на Памплону и Сарагосу.

Ее проницательность приятно удивила Лагардера.

– Возможно, ты и права, – признал он. – Это еще од­на хитрость Гонзага и Пейроля. Они дорого мне за нее запла­тят.

– Гонзага! – тотчас же воскликнула цыганка. – Имен­но так звали французского посланника, который увез Флор в Париж… Так, значит, он ваш враг?

– И притом смертельный! – помрачнев, ответил Лагардер.

– А она?

– Донья Крус? Это лучшая подруга мадемуазель де Невер, моей невесты… Сегодня вечером я хотел быть в Бургосе, чтобы вырвать их обеих из лап Гонзага.

Голос шевалье дрожал. Филипп Мантуанский вновь ус­кользнул от него, увезя с собой девушек. Где же они теперь, как ему отыскать их?

«До сих пор, – думал шевалье, – я следовал за ними по пятам, знал каждый их шаг. Настичь их было только вопросом времени. Но теперь мы пересекли границу Франции, и я не знаю намерений подлого похитителя!..»

Терзаемый ужасными предчувствиями, Лагардер опустил голову; он ехал молча, пытаясь заглушить скорбь и сосредото­читься: ему предстояло решить, что делать дальше и как спасти Аврору. Цыганка безмолвно наблюдала за ним.

– Если Флор в Испании, – неожиданно проговорила она, – а вы уверяете, что это так, то я обязательно найду ее! Конечно, вы вправе прогнать меня, для вас я всего лишь цы­ганка, случайно встреченная на дороге… да к тому же сначала вы приняли меня за врага… Но если вы доверитесь мне и раз­решите повсюду следовать за вами, то я обещаю вскорости вер­нуть вам вашу невесту…

И, словно исчерпав все свои силы в этом порыве чувств, она умолкла, нахохлившись в седле. Цыганка, затаив дыхание, ждала ответа. Ее преданность Флор была так трогательна, что Лагардер не смог отказать девушке в ее просьбе.

– Твои слова звучат горячо и искренне, и я принимаю это предложение, – ответил он. – Твоя помощь будет неоцени­ма, не могу же я всегда полагаться только на свою шпагу.

– Ваша шпага! – воскликнула юная цыганка, резко обернувшись. – Один из контрабандистов подобрал то, что от нее осталось, и бежал… Вы не хотите знать, куда он отправился?

Анри саркастически усмехнулся:

– Черт побери, ну разумеется, он понес продавать ее! Ему заплатили, чтобы он убил меня; доказательством моей ги­бели станет обломок шпаги, показанный принцу Гонзага. Жаль… Этот клинок принадлежал регенту Франции! Ну да ничего, скоро у меня будет новый! – И он расхохотался. – Луис-резчик умеет не только вытачивать эфесы [42] , – гордо произнес Лагардер, – но и ковать клинки!

На следующий день к Пейролю явился контрабандист, с головы до ног покрытый дорожной пылью.

Когда интендант принца принял его, бандит вынул из-под плаща и положил на стол небольшой блестящий предмет.

– Узнаете? – спросил он.

Перед интендантом лежал обломок шпаги Филиппа Орле­анского! Радость Пейроля была столь велика, что он даже не сумел скрыть ее. Наконец-то жизнь Лагардера сломалась так же, как сия некогда грозная шпага!

– Где вам удалось раздобыть этот эфес? – спросил он контрабандиста.

– Он выпал из его руки, – ответил тот.

– Этот человек мертв?

– Вы приказали мне убить его и в доказательство прине­сти его шпагу… Она перед вами!

– А прочие?

– Прочие спят мертвым сном в ущелье Панкорбо. Из тех пятерых, с кем вы говорили в гостинице «Прекрасная трактир­щица», в живых остался только я. Воды ручья покраснели от крови… Я разделил опасность с моими товарищами, но мне не с кем делить ваше золото.

Пейроль вручил контрабандисту условленную сумму.

– Благодарю вас, – произнес наемник, распихивая деньги по карманам. – Может быть, вы хотите отправить на тот свет еще кого-нибудь?