— Я думал… вы “малосольные”… — выговорил Оська. И засопел от стыда. И встретился с серыми глазами Мамлючи.

Мамлюча сказал уже не сипло, а тонко:

— Ох, ну до чего одичал народ… Не малосольные мы и… никакие. Просто люди… Гляди-ка, локоть ободрал. Вертунчик, принеси зеленку.

Рыжий Вертунчик ускакал в дальний угол и тут же возник рядом — с темным пузырьком в ладони. Крутнулся на пятке.

Мамлюча взял Оськин локоть тонкими прохладными пальцами.

— Ну-ка… сейчас увидим, кто терпеливее: мальчишки или девочки…

“Ох, да это же девчонка!” — дошло наконец до Оськи.

Он не пикнул от кусачей зеленки, только жмурился — будто не от боли, а от удовольствия.

Господи, как же хорошо, что есть на свете просто люди.

Стыдно, конечно, что так перетрусил, но радость была сильнее. Оська постарался подуть на перемазанный зеленкой локоть и вспомнил:

— А еще нога…

Мамлюча присела на корточки, мазнула вдоль Оськиной ноги мокрой щиплющей тряпицей. Темные капли забрызгали газету.

— Ой… — совсем по-девчоночьи огорчилась Мамлюча.

— Не беда! Все равно их уже не продать.

— Ты торгуешь газетами?

— Ну да! Я их почти все распродал пассажирам с “Полнолуния”, а тут этот пятнистый с автоматом!.. Они там думают, что это мальчишки тогда склады подожгли, вот и ловят! Совсем психи…

— Это и не мальчишки вовсе, а наркоманы с Сизой слободы, подал голос от бутылей растрепанный белобрысый пацан. — Чтобы отвлечь следы от контрабанды. Все знают…

— Да, но “сизых” ловить опасно, вот и валят на ребят, — добавил “артист”.

Он поддернул на коленях брючки, присел рядом с Мамлючей, двумя пальцами взял газетный лист.

— “Посейдон”… А про бриг “Мальчик” есть продолжение?

— На четвертой полосе.

— Любопытная история. Интересно, скоро ли кончится?

— Через три номера, — сказал Оська. Со скромной гордостью за причастность к газете. — Но там еще много будет всего. Приключения всякие и вообще… Если хотите, я расскажу, я до конца читал.

— Расскажи! — подобрался вплотную чумазый, в красно-синей замызганной юнмаринке (его называли ласково — Гошенька).

— Где ты читал? — недоверчиво сказал “артист”.

— В редакции. И дома… Это написал мой друг.

И опять наступило молчание. Недоверчивое. Неприятное даже. Вертунчик, сидя на корточках, глянул вверх укоряюще:

— Ох и врешь.

— Да не вру я! Нисколечко!

— Ты хочешь сказать, что писатель Яков Ховрин твой друг? — с холодной вежливостью уточнил “артист”.

— Ну… да.

То, что для него было привычно, им казалось немыслимым.

— Как докажешь? — прищурился Вертунчик.

— Ну… честное слово.

— Нет, ты как следует поклянись, — потребовал тот, что в полосатой рубахе (он тоже подошел ближе). — Ольчик у тебя есть?

— Ну… есть. — Оська запустил руку за ворот. Вынул висевший на цепочке шарик.

Ольчик — это вроде как талисман. Какая-нибудь мелкая штучка. Старинная монетка, медальон, значок, крошечная куколка, дырчатый камешек… Те, кто ходят без крестиков или шестиконечных звездочек, носят ольчика на шее. Но можно и в кармане или у пояса, как брелок. А если ольчик — плетеная фенька, можно у локтя, на запястье или даже под коленкой, вон как у Вертунчика. Главное, чтобы ольчик был всегда с тобой. Без него ты просто неполноценная личность.

Откуда взялись ольчики, никто не знает. Некоторые знатоки говорят, что раньше ольчиками служили колечки — самодельные перстеньки и браслеты. Так, мол, и появилось название: “колечки” — “кольчики” — “ольчики”. А учитель Ян Янович, любивший говорить о странных явлениях и загадках вселенной, однажды на уроке рисования рассказал такую историю. Будто бы в других пространствах у мальчишек разных стран и городов была мода на амулеты, которые назывались “йхоло”, “холо” или “оло”. А потом это просочилось к нам — когда очередной раз качнулась ось Всемирного Гироскопа и между пространствами появились щели. И добавил, что, возможно, ольчики и правда обладают некоторой волшебной силой. Потому что они заряжены так называемой “энергией желаний”.

Не все рассказ Яна Яновича приняли всерьез. Но в волшебную силу амулетов многие верили. По крайней мере, обманно клясться на ольчике почти никто не решался. Соврешь — а потом неприятностей не оберешься…

— Ну-ка покажи, — велели Оське. Он осторожно раскрыл ладонь.

Оськин ольчик был размером с вишню, только не красный, а янтарный. Крупная ягода из эпоксидной смолы с серебристой петелькой. Сквозь смолу можно было увидеть неровный блестящий кубик с острием. Приглядишься — это крошечная, отлитая из металла церквушка.