Наконец бросил стадо, пошел в ярангу к чаучу. Пришел. Чаучу спрашивает его:

— А где стадо?

Медведь отвечает:

— Ой, я никак не могу собрать его. Как только ты ушел, все олени разбрелись кто куда. Что это они все ищут? Да хоть бы отвечали, когда их спрашиваешь. Сколько раз я их спрашивал: «Что это вы ищете?» А они молчат. Червей, что ли, ищут?!

Чаучу говорит ему:

— Ну и дела. Как же ты мог стадо оставить? А еще хочешь оленеводом стать!

Заерзал медведь от страха и говорит:

— Эй, послушай! Только не убивай меня!

А чаучу говорит:

— Замолчи!

Тут медведь заорал:

— Ой-ой, он меня убивает!

Бросился чаучу на него. Медведь побежал.

— Ой-ой! — кричит. — Оказывается, чаучу очень скверный народ!

103. Сбежавший объедок

Зап. Ф. Тынэтэгын, пер. Г. И. Мельников.

Опубл.: Сказки чаучу [на чук. яз. с рус. пер.]; Ск. нар. Сев., стр. 416.

Животная сказка на известный в фольклоре и литературе многих народов басенный сюжет о лисе, обманувшей ворона.

Как-то нашел ворон большой кусок оленьего сала, который люди обронили.

Схватил его и хохочет:

— Ха-ха-ха, кар, кар, кар! Вот спасибо-то, поем сальца!

Сел с салом на дерево и начал есть. Каждый раз, как не может оторвать клювом кусочек, смеется:

— Ха^ха-ха! Ой-ой, ну и твердое сало! Ха-ха-ха, кар, кар, кар! Вот спасибо, кто-то оставил его для меня.

Услышала лисичка крикуна, подкралась к тому дереву, где ворон сидел, да как крикнет:

— Эй!

Ворон с перепугу вместе с объедком сала свалился с дерева. Падает и кричит:

— Кар, кар, кар! Что это с объедком?

А лисичка подхватила сало и побежала. Бежит и приговаривает.

— Ой-ой! Ой-ой!

Воронище как упал, с головой в снегу увяз. Выбрался из снега. Увидел, что сало его убегает, начал громко звать:

— Эй, объедок, иди сюда!

Затем полетел. Летит и говорит:

— Вот так диво! Что ж это объедок-то от меня убежал?!

104. Ворон и мышка

Зал. Ф. Тынэтэгын, пер. Г. И. Мельников.

Опубл.: Сказки чаучу [на чук. яз. с рус. Пер.].

Известный для чукотского, корякского и ительменского фольклора сюжет о глупом вороне, над которым насмехаются мыши.

В корякском фольклоре этот ворон выступает под именем Куйкынняку, в ительменском — Кутх (ср. № 180 и др.).

Бегала мышка под кочками. Увидела ворона, позвала:

— Дедушка, иди сюда, я у тебя насекомых поищу!

Прилетел ворон. Мышка начала у него насекомых искать. Пока искала, ворон заснул.

Как только ворон заснул, мышка разрисовала ему углем все лицо. Кончила разрисовывать и ушла. А ворон все спит себе.

Наконец проснулся ворон, закричал:

— Кар! Кар! Где же мышка?

Затем полетел над рекой. Летит, а сам в воду смотрит. Увидел в воде свое отражение. Закричал:

— Ой! Это кто такой? А ну-ка, подлечу к нему!

Подлетел к своему отражению, стал звать:

— Эй, иди сюда!

Наконец начал себя узнавать:

— Как будто это мое отражение!

Потом совсем узнал:

— Конечно, это мое отражение! Верно, и мышь-то убежала потому, что моего разрисованного лица испугалась.

105. Мышка и евражка

Зап. Ф. Тынэтэгын, пер. Г. И. Мельников.

Опубл.: Сказки чаучу [на чук. яз. с рус. пер.], стр. 116.

Гуляла мышка между кочек, а евражка сидела, как обычно, на холмике и кричала. Услышала мышка, как она кричит, села на кочку. Позвала евражку:

— Дядя, иди сюда!

Евражка подошла. Мышка говорит ей:

— Здравствуй!

— Здравствуй!

Мышка сказала евражке:

— А что, если нам вместе жить и вместе на медведей охотиться?

— Ох нет, медведь-то страшилище! Не мы его, а он нас убьет!

Мышка возразила ей:

— Ничего, перехитрим его. Мы очень маленькие, подкрадемся к нему и зацарапаем его до смерти.