– Да, вы сказали правду, Жак, — прошептала графиня. — Это действительно какой-то рок.

– Не тревожьтесь, ваше сиятельство, — успокоила ее Мари Будон, — это дело поправимое.

– Но все эти люди будут говорить…

– Не будут.

– Кто им помешает?

– Мы.

– Это как?

– Разве у Жака нет семи братьев, сильных и решительных?

– Ну и что?

– Ну какой толк от этих семи братьев, если бы они не были готовы на все, чтобы спасти его? Господи Иисусе Христе! Я женщина, ваше сиятельство, но если бы моему брату грозила смерть, клянусь вам, я бы пошла на все — угрозы, хитрость, ложь — словом, на все, для того чтобы вызволить его. На все, даже на убийство, если нужно!

– Жак, — сказала Мари Будон, — надо повидаться с вашими братьями. Они ведь вам преданы, не так ли?

– Мы словно пальцы на одной руке.

– В деревне их боятся?

– Как огня.

– Тем лучше! Итак, надо с ними увидеться и поручить им найти тех четырех человек, которых вы назвали. И посулами, и насилием они должны вырвать у них клятву молчать, что они видели вас вечером 1 сентября.

– Я ручаюсь за своих братьев, они сделают все, что я им прикажу.

– Хорошо, — одобрительно произнесла Мари Будон. — Тут мы меры приняли, но это еще не все.

Обратившись к Жаку, она продолжала:

– Знаете ли вы в Лардероле Морена, прозванного Будулем?

– Знаю.

– Как о нем отзываются?

– Скверно.

– Прекрасно. Арзак его, конечно, знает.

– Они приятели, я часто видел, как они вместе пили в кабаке.

– Они знают почти всех в окрестностях Шамбла?

– Можно сказать, что всех.

– А вот это уже наше дело.

Обратившись к графине, она сказала ей:

– С помощью этих двух человек мы можем привлечь на свою сторону весь край.

– Что для этого нужно?

– Деньги.

– Сколько?

Мари Будон подумала.

– Тридцать тысяч франков, — сказала она.

– Но у меня нет такой суммы.

– Найдете, ваше сиятельство. Когда надо спасти преданного человека, большое состояние и знатное имя, тридцать тысяч всегда найдутся.

– По крайней мере, скажи мне, на что уйдут эти тридцать тысяч?

– Подкупить всех, кого надо заставить молчать или говорить.

– Но разве ты не боишься болтливости этих двух человек, Арзака и Морена?

– Кто поверит таким негодяям, если графиня ла Рош-Негли станет утверждать, что они солгали?

– Но, — замешкалась графиня, — мне бы не хотелось, чтобы дошло до…

– Ничего не бойтесь, они не посмеют болтать на каждом углу, вы можете положиться на их верность.

– Да, это план превосходный, — проговорила графиня, пораженная находчивостью Мари Будон.

– Это еще не все, — продолжала Мари. — Остается еще самое важное и самое трудное.

– Что такое?

– Судьи очень хитры, а Марселанжи перевернут все вверх дном, чтобы найти улики против нас. Следовательно, нам нужно помнить только одно: что если вы сделаете все, чтобы Клод Рейно и другие не проговорились, то они со своей стороны из кожи вон вылезут, чтобы заставить их говорить, если на Жака падет подозрение.

– И как же этому помешать?

– Этому, увы, помешать невозможно.

– Так как же?..

– Вот что остается делать. Если у них выгорит и эти три человека покажут в суде, что видели Жака Бессона близ Шамбла вечером 1 сентября, то надо иметь наготове десять других свидетелей, которые станут уверять, что видели его в тот же день и в тот же час в Пюи, или на улице, или в вашем доме.

Графиня посмотрела на свою служанку с каким-то немым восторгом.

– Мари, — сказала она ей, — мне говорили, что во всем Шамбла тебя боялись так же, как Жака Бессона и его семи братьев. Теперь я этому не удивляюсь.

– Ну и что с того? — ничуть не удивилась служанка, пожимая плечами. — Что мужчины трусы, вот и все.

– Легко сказать — найти десять свидетелей.

– А сделать это еще легче.

– Однако…

– Ваше сиятельство, запомните хорошенько то, в чем вы, возможно, очень скоро убедитесь, а именно: с деньгами можно достигнуть всего.

– Ты меня почти убедила, — согласилась графиня. — Но где найти этих свидетелей?

– Я берусь это устроить.

После некоторых раздумий Мари продолжила:

– Я знаю двоих, свидетельства которых стоят показаний двадцати очевидцев. Им достаточно сказать слово, чтобы заставить судей им поверить и засомневаться во всех показаниях наших врагов.

– Кто же эти влиятельные люди?

– Да, они влиятельны по одному своему званию.

– Я не понимаю, о ком ты говоришь.

– Об аббате Картале и аббате Друэ.

Графиня глядела на свою служанку разинув рот. Пораженная смелостью этого плана, она не могла вымолвить ни слова.

– Но уговорить этих свидетелей, — продолжала Мари Будон, расценившая молчание своей госпожи как согласие, — дело щекотливое, и только вы одни можете…