В том же январском письме к Миролюбову Клюев рассказывал о своей жизни на Севере: «Мне стыдно с Вами говорить так, но я очень нуждаюсь. Мука ржаная у нас 50 руб. и 80 руб. пуд. Есть нечего, и взять негде. Сам я очень слаб и болен, вся голова в коросте, шатаются зубы и гноятся десны, на ногах язвы, так что нельзя обуть валенки, в коросте лоб и щеки, так что опасно и глазам». Трудно сказать, преувеличивал ли Клюев или говорил правду, но положение его в то время было действительно безрадостным.

В конце 1917 – начале 1918 года Клюева постигает страшный удар: рушится его дружба с Есениным. Собственно, их отношения дали трещину, видимо, еще весной – летом 1917 года. В начале октября 1917 года Клюев отправил Миролюбову для публикации в «Ежемесячном журнале» стихотворение «Елушка-сестрица»; в нем олонецкий поэт сокрушался о том, что Есенин к нему охладел и предательски «убил» его, как некогда Годунов царевича Димитрия.

Белый цвет-Сережа,

С Китоврасом схожий,

Разлюбил мой сказ!..

Стихотворение было напечатано в последнем номере «Ежемесячного журнала» за 1917 год. Тогда же, в октябре 1917 года, Клюев иносказательно писал Аверьянову про Есенина – «младенца, пожранного Железом» и которого «покинул Ангел». Под Железом Клюев обычно подразумевал «ненавистный» ему Город, «железногрудый Питер». Очевидно, не последнюю роль во всем, что случилось, сыграло самолюбие Есенина, его желание освободиться от опеки «старшего брата», которая стала ему досаждать. Клюева же, следует думать, больно задела женитьба Есенина на Зинаиде Райх (в августе 1917 года).

Конфликт обнажился со всей остротой после выхода (в декабре 1917 года) второго сборника «Скифов», где были обильно представлены новокрестьянские поэты – Есенин, Клюев, Орешин. Однако Клюев явно выделялся в этом ряду. Помимо Андрея Белого, о нем восторженно писал Иванов-Разумник в своих статьях 1918 года – «Поэты и революция» и «Две России». Для Иванова-Разумника Клюев – «подлинно первый народный поэт». «И если не он, то кто же мог откликнуться из глубины народа на грохот громов и войны, и революции?» – вопрошал Иванов-Разумник. Что касается «Песни Солнценосца», то, по мнению критика, эта вещь «по глубине захвата далеко превосходит все написанное до сих пор о русской революции. Ибо революция для Клюева, народно-глубинного поэта – не внешнее только явление; он переживает ее изнутри, как поэт народный; за революцией политической, за революцией социальной он предчувствует и предвидит революцию духовную».

Впрочем, о «революционных» поэмах Есенина («Товарищ», «Певущий зов», «Отчарь») Иванов-Разумник тоже писал как о проявлении «народного духа в поэзии». Тем не менее Есенин чувствовал себя обиженным. «Штемпель Ваш «первый глубинный народный поэт», который Вы приложили к Клюеву <...> обязывает меня не появляться в третьих «Скифах». Ибо то, что вы сочли с Андреем Белым за верх совершенства, я счел только за мышиный писк». Далее Есенин писал Иванову-Разумнику: «Клюев, за исключением «Избяных песен», которые я ценю и признаю, за последнее время сделался моим врагом». Тут же Есенин дает свою известную характеристику Клюеву-поэту: «Только изограф, но не открыватель».

Конфликт, возникший между Есениным и Клюевым, не привел все же к полному разрыву. Клюев продолжал любить Есенина нежной и преданной любовью: имя Есенина то и дело встречается в его стихах и публицистических выступлениях 1918-1922 годов. А обида Есенина, высказанная им в письме к Иванову-Разумнику, тоже, видимо, вскоре улеглась. Уже 30 сентября 1918 года он пишет Иванову-Разумнику: «Кланяйтесь Клюеву. Я ему посылал телеграмму, а он не ответил».

Весной 1918 года в Петрограде выходит в свет сборник «Красный звон», составленный из произведений четырех поэтов: Есенина, Клюева, Орешина и Ширяевца. Это была единственная попытка новокрестьянских поэтов выступить под единой обложкой, совместно и самостоятельно. Сборник был выпущен левоэсеровским издательством «Революционная мысль» под эгидой Иванова-Разумника, статьей которого «Поэты и революция», перепечатанной из «Скифов», он и открывался. «Красный звон», получивший в печати ряд одобрительных откликов, можно рассматривать как высшую точку новокрестьянского движения в русской литературе. В 1918 году вся группа распадается: поэты разъезжаются в разные стороны, а некоторые из них – Есенин, Орешин – постепенно отдаляются от «крестьянской» идеологии.

В феврале 1918 года умирает отец Клюева. Оставшись один, Клюев покидает Рубцово, переезжает в Вытегру и вступает там в партию большевиков. 10 мая 1918 года* [Далее все даты – по новому стилю] петрозаводская губернская газета поместила следующую заметку: «По сообщению «Вытег<орских> известий» Н. Клюев вошел в ряды партии большевиков и принимает в ее работе самое активное участие. На вечере, посвященном памяти Маркса, поэт поставил свою пьесу из революционной жизни «Красная Пасха», песнь мщения, скорби и проклятья тем, кто предали социалистическую революцию. Там же он произнес остроумное «Малое слово от уст брата-большевика», восторженно встреченное аудиторией».

Текст «Красной Пасхи» до сих пор не найден. Подробности о ней можно узнать из вытегорской газеты: «Эта пьеса, алмазная жемчужина, такая сильная, захватывающая за живое, потрясающая глубиною красочной мысли, – вылилась на бумагу, кажется, только ради вечера, и нам, вытегорам, выпало великое счастье первыми увидеть ее у себя – на вечере коммунистов-большевиков», – рассказывал очевидец. Уже одно название пьесы говорит о том, что Клюев воплотил в ней свое особенное понимание революции. «Певцу революции хочется слить пасхальный звон храмов с красным звоном революции, – писал В. Львов-Рогачевский, – страстотерпца Христа пасхальных песнопений сблизить с самоотверженным героем революции, хочется повенчать религиозное с революционным». После спектакля «Красная Пасха» один из вытегорских священников обрушился на Клюева с церковной кафедры: почему, дескать, большевики кощунствуют – поют «Христос воскресе»?