— Я распоряжусь, Стю справится с этим, — кивнул сержант. — А эту штуку нужно отправить в лабораторию — если она занесла яд в организм Хилтона, на ней еще остались следы.

— Еще неплохо было бы получить детализации звонков их обоих. Может, выйдет что-то дельное.

— И все равно я думаю, что здесь все проще, — покачал головой сержант. — Это все из области фантастики. Что на этой карте? Ее вы украли из квартиры Сары?

— Да. На ней защищенные документы.

— Я заберу ее.

— Не думаю. Я не смогла ее открыть, а значит, и вы не сможете.

— Я арестую вас.

— Бросьте, — усмехнулась Кира. — Пока не закончится это дело, я вам нужна. Не волнуйтесь, я не скрою то, что на этой карте, но ее не смогли открыть лучшие умы.

— Зачем кому-то эти документы? — снова вмешался Ник. — Ты даже примерно не представляешь, что там?

— Названия документов — «Джеймс Хилтон», «Камера пыток» и «Новый мир». Поэтому меня и заинтересовал Джеймс Хилтон. Про остальные две ничего не могу сказать.

— Возможно, это новые статьи Сары, которые она закодировала, чувствуя опасность, — предположил Райвер. — Тогда их нужно обязательно раскодировать.

«Ну и идиот», — подумала Кира, но вслух сказала:

— Да, я тоже так думаю. Я сделала копию, поэтому карта мне больше не нужна. Забирайте. — Она кинула пластмассовый прямоугольник сержанту.

Положив столь важную вещь во внутренний карман полицейского жилета, Райвер выглядел довольным. Кира тоже была рада — но не тому, что дело, наконец, перетекает в иное русло. Сержант снова пойдет не в том направлении, и никто не помешает ей установить истину.

А истина была уже рядом — Кира это чувствовала.

Когда сержант уже вышел из квартиры, Кира остановила его.

— Мне нужно небольшое одолжение.

— Какое же? — мигом насторожился Райвер.

— Сим-карта с британским номером. Я до сих пор не могу никому позвонить со своего телефона.

— Стю привезет вам сим-карту завтра утром, — пообещал сержант. — Что-нибудь еще?

— Пожалуй. Вам знакомо название Ямата-но ороти?

Брови сержанта сдвинулись. Он почесал нос — так он делал всегда, когда о чем-то думал, заметила Кира.

— Нет, не припомню. А что это?

— Ознакомьтесь на досуге. Возможно, это имеет отношение к делу. Нужно имя Тори Икидзара.

— И что все это значит? — Ник подошел к Кире, когда она сидела на подоконнике, пила холодный чай с лимоном и теребила в зубах незажженную сигарету. — Сару убил японский наемник?

— Я пока не могу понять, — призналась Кира. — Единственный, кто подходил на эту роль, погиб десять лет назад.

— Кто?

— Тори Икидзара, последняя из клана Ямата-но ороти, японских наемников.

— Бред. Сара никогда не интересовалась Японией.

— Дана верно заметила. Неугодных журналистов стреляют, травят, избивают. Я уверена, и в крови Сары был тот же яд, что и у Хилтона, просто не делали анализ.

— Почему ты не попросила Райвера, чтобы он сделал его?

— Потому что это лишнее. Я уверена в том, что права.

Ник устало сел на кровать и уронил голову в ладони.

— Кира, жизнь с тобой превращается в ад. Что ты за человек? Ты не чувствуешь сострадания к людям, ты не подпускаешь никого к себе на расстояние пушечного выстрела… Разговоры о себе пресекаешь на корню. А если что вобьешь в голову — это не выбить… У тебя были друзья в России? Хоть один? Который мог тебя терпеть рядом с собой больше пары часов?

Кира исподлобья смотрела на него и ждала, пока он закончит.

— Мне порой кажется, что ты не человек. В тебе отсутствует что-то, что присуще всем людям и делает их именно людьми. Ты не думала исправиться?

Тишина сквозь сжатые губы.

— Прав Райвер. Ум у тебя действительно извращенный. Ты не обращалась к психиатру? Какие международные японские убийцы? Какие хакеры с вымышленными именами? О чем ты говоришь? Сара не выезжала за пределы Лондона! Я позвоню Райверу и скажу, чтобы он действовал своими мозгами, а не следовал указаниям свихнувшейся иностранки.

— Это все? — не выдержала Кира. — А теперь выйди из комнаты, я устала и хочу отдохнуть.

Ник гневно сверкнул глазами и вышел из комнаты. Кира выбросила так и не тронутую сигарету в окно и перебралась на кровать. То, что она сказала Нику, было отчасти правдой. Голова вновь начала болеть, а после того, что случилось днем, она решила больше не относиться к этому наплевательски. Слова Ника задели ее, и она поняла, что если не докажет всем — и ему, и Дане, и Райверу — свою версию, то ее начнут считать шизофреничкой.