– Твоя любовница, шпионка эльфов.

– Второй вопрос?

– Условия твоей работы на орден за границей.

– Уже проще. Остался только первый вопрос.

– Жаль. Очень жаль. Запасы снятых с трупов стражников и магов денег и драгоценностей не вечны, через год иссякнут. На что жить собираешься?

– С трупов я ничего не брал. А деньги у меня уже кончились. Ничего, проживу, наймусь в эльфийский иностранный легион.

– Не стану настаивать. Если первая часть предложения не вызывает возражений, составим договор на крови.

– Я привык доверять слову благородного человека.

– А я привык доверять магическому ритуалу, будучи простолюдином.

– Достиг огромной власти, а до сих пор комплекс неполноценности из-за плебейской крови? – попытался разозлить мага Кюн. Напрасно.

– «Комплекс неполноценности»? Ты не учился в университете, не имел домашних учителей-профессоров. Странно.

– Ритуал проводить не будим. Я недостаточно знаю магию.

– Тогда соглашения не будет.

– Тебе жить надоело? Герцогу Дюку жить надоело? Он не любит своего сына? Император считает, что это наша с тобой война, и его она не коснется?

– Ты смеешь угрожать императору?!

– Если в полдень четверо заложников будут всё еще в замке Дюк – я пощупаю императорский замок на прочность. Кюн встал и пошел к выходу. У двери он оглянулся.

– Если ты сможешь их уговорить, вернись сюда с моими родственниками, сегодня я смогу тебя спасти, завтра будет поздно.

Третий.

Маг остался в доме. Через полчаса подъехала карета.

– Во дворец, – буркнул маг. Карета резво покатилась по мостовой.

– Следовало начать атаку! Такого удобного момента больше не будет, – продолжил старый спор, сидевший напротив темнокожий человек в форме гвардейского полковника.

– Три дня назад Кюн убил члена совета магов – Четвертого. Ты видел котлован? На нем самом ни царапины, а от Четвертого и от двух магов охраны не осталось ничего!

– Ты испугался смерти!

– Кюн уже убил меня. Отложенная смерть! Я даже не заметил, как он это сделал!

– Он блефует!

– Мы получили уже четыре сотни таких смертей, – устало откликнулся маг.

– Прости, дружище!

– Хоронишь?

– Самому, в бою, умирать проще, чем смотреть на подлое убийство старого друга. Благородная сволочь! Он кичится родословной! Но его честь и совесть не для нас, только для своих, для внутреннего употребления, а для нас – подлость.

– Не забывай, ты давно дворянин, – усмехнулся маг.

– Кюн может повернуть своё заклинание назад? Есть шансы? Именно поэтому мы едем прямиком к императору?

– Да! Догадливый ты мой!

Золотые люстры, золотая парча штор, позолоченные перила лестниц – всё это раздражало мага. Он считал эту роскошь безвкусицей, но держал своё мнение при себе. Император принял их быстро, через пару часов, заставлять посетителей ждать меньше – было неприлично.

– Будь здоров, Третий. Рассказывай, – обратился он к магу.

– Я хотел бы пожелать моему несравненному, мудрейшему …

– Достаточно. У тебя пять минут. Только суть вопроса.

– Барон Кюн не согласился на ритуал. Он считает, что слова дворянина достаточно. Я не решился отдать приказ о нападении.

– Вот как! Барон? Приказ о нападении? То есть после пятисот убитых магов и стражников, ты считаешь его благородным? А в свою силу Третьего, и в силу полусотни боевых магов ты не веришь, раз говоришь о нападении, а не уничтожении Кюна? Три дня назад я выслушивал единодушные уверения совета магов о том, что за три месяца молодой маг может овладеть только одним заклинанием. Вчера я узнаю о смерти Четвертого мага. Это как-то сочетается?

– Я уверен, что Кюн неопытный маг, но сильный. Его уровень в семь-восемь раз выше любого мага, члена совета. Заклинание, которым он овладел, необычно.

– Как ты определил его силу?

– По размеру вырытой взрывом ямы в битве Кюна с Четвертым.

– Это верно только в том случае, если бывший барон израсходовал весь свой запас. Сегодня он был полон сил, или относительно пуст?

– Это трудно определить. Опытные маги умеют маскироваться.

– Он – неопытный.