— Вы думаете, что и Жора…

— Я почему-то уверен, что это тот самый Жора, и тогда — да, выскочил на свободу и он. И мы имеем возможность этот факт проверить.

Утром за завтраком Наташа спросила у Горяева, не помнит ли он, чем отмечен в истории этот день? Как ни ломал голову, он вспомнить не смог.

— Эх ты, романтик, — горько усмехнулась Наташа. — Сегодня пятая годовщина нашей свадьбы.

— Счастливые часов и дат не наблюдают, — парировал Горяев и хотел поцеловать жену, но она отстранилась.

— Нежности потом, дорогой мой муженек, — решительно заявила она. — А в субботу я хочу позвать гостей. Устроим всё на даче. Прошу выделить на мероприятие двести рублей… — Она протянула руку, он полез во внутренний карман пиджака, где как раз лежали полученные им вчера от Кичигина двести рублей, эффектно выхватил их оттуда и положил в ее протянутую руку. Она смяла деньги в кулак и рассмеялась: — Ты Кио! Последнее: ты можешь со своей стороны позвать в гости трех человек, и ни души больше. Подарки от всех не обязательны, от тебя — желателен.

Он сразу решил — Кичигина, Сараева и Ростовцева…

К этому времени он сошелся с ними достаточно близко и послушно делал все, что они ему поручали, а деньги, которые он за это получал от Кичигина, всякий раз были как нельзя кстати: по-прежнему дом и дача жрали их непрерывно. Самое смешное и приятное — когда у него появились деньги, теща притихла и даже перестала тяжело болеть… Горяев старался уверить себя, что никакая опасность ему не грозит хотя бы потому, что он ведать не ведает, как делаются те деньги, а выполнение поручений Кичигина может выглядеть как служебная исполнительность.

Решив впервые приблизить их к своей личной жизни, он все же тревожился — следует ли это делать?

С другой стороны, ему хотелось, чтобы эти люди стали ему еще ближе. Особенно — Сараев, его непосредственный начальник.

Приехав в министерство, он сразу отправился к Кичигину. У того в кабинете, как всегда, клубился народ: кто-то просил что-то подписать, кто-то просил совета, как отвечать на запрос какого-то завода, кто-то выслушивал нотацию Кичигина за нерадивость… Как-то Горяев сказал ему, что он не смог бы работать в такой вечной толкотне, а Кичигин, засмеявшись, ответил:

— А я такую ярмарку обожаю, дела должны иметь человеческие лица, тогда ими хочется заниматься…

Дождавшись, когда его кабинет все-таки опустел, Горяев сказал, сбиваясь на торжественность:

— Моя супруга и я приглашаем вас в субботу к нам на дачу — будет обед по случаю пятилетия нашего бракосочетания.

— Наконец-то я увижу вашу жену, говорят — чудо как красива.

— Да ладно вам. Будете?

— Всенепременно!

— Как вы считаете, могу я пригласить Сараева?

— Вполне. Но разрешите мне передать ему ваше приглашение, мы вместе и приедем. Дорога есть до самой дачи? Черкните адресок…

Горяев написал адрес дачи и спросил:

— А кого бы позвать еще? Может, Ростовцева?

— Не надо, прошу вас. И вообще больше со службы никого не надо. Понимаете?

— А если Соловьева? — вдруг пришло ему в голову. — Как-никак мой крестный в начальники отдела.

— Может не прийти, и тогда вам будет неловко. Субординация дело хитрое, не забывайте — он замминистра.

— А я все-таки позову…

— Я бы просил вас этого не делать… из известных соображений, — жестко сказал Кичигин и, отыскав на столе какую-то бумажку, протянул Горяеву: — Как посмотрите?

Это было письмо-заявка из Литвы от руководителя дорожно-строительной колонны, он просил для колонны два двигателя Мирославского завода и кузов для «Волги-24».

— Самотек? — поинтересовался Горяев.

— Ни в коем, это сработано нашими людьми в Прибалтике.

— А тогда в чем вопрос?

— Двигатели я уже обеспечил, а вот с кузовом дело хуже… Я не хотел бы обращаться к Ростовцеву, а лишний кузов сейчас есть как раз в его объединении, его там забраковали, и, судя по всему, Ростовцев хочет этот кузовок затемнить от нас. Понимаете? Так вы можете позвонить ему как диспетчер по готовой продукции и с полным служебным основанием спросить, куда идет тот кузовок, и сказать о нашем расчете — для Литвы.

— Цену сказать ему прежнюю?

— Да, но сразу утешьте его, что он получит половину.