В окружении небожителей.

Я сын несравненного Ангирасы,

Невозможное возмогшего Будды.

Ты отец отца моего, о Сакка,

Воистину ты, о Гатама, дед мой.

Хорошо, должно быть, в лесу

Бродить совсем одному,

Чтобы не было никого

Ни впереди, ни сзади.

Решено! Я уйду один

В лес, прославленный Буддой.

Благодатнее места нет

Для сильного духом бхикшу.

Объятый стремлением к цели,

Войду в прекрасную рощу,

Где любят резвиться слоны,

Где радость вкушают йоги.

В Ситаване пышноцветущей [307] ,

Омывшись в ручье прозрачном,

Под сводом прохладной пещеры

Прохаживаться стану.

О, когда, пребывая один

В огромном, прекрасном лесу,

Я исцелюсь от язв

И исполню все, что решил?

Так пусть совершится то,

Что совершить стремлюсь!

Я все буду делать сам —

Тут помощники не нужны.

В доспехи сам облачусь,

Вступлю решительно в рощу

И не уйду оттуда,

Пока не сгинут все язвы.

Когда ветерок повеет,

Прохладный и благовонный,

Я взойду на вершину горы

И там уничтожу незнанье.

Среди цветущих лесов,

В прохладной горной пещере

Счастливый счастьем свободы,

Возликую на Гариббадже.

И вот я уже у цели,

Словно луна в полнолунье:

Я знаю — все язвы исчезли

И не будет новых рождений.

«Бродил по дорогам раньше,

Теперь на зверя охочусь.

Из этой топи страшной

Не выберусь на тот берег.

Любовь мою вечной считая,

Чапа играет с сыном.

Но, сладкие узы порвав,

Я вновь удалюсь от мира».

«Не сердись на меня, герой!

Не сердись, о великий муни!

Ведь сдержанность и чистота

Не достигаются гневом».

«Я ухожу из Налы.

Да и кто станет жить в Нале?

Здесь в силки красоты женской

Завлекают благочестивых».

«Вернись, о, вернись, Кала!

Насладись любовью, как прежде!

Ведь я в твоей полной власти

И все родичи мои тоже».

«Влюбленному в тебя, Чапа,

Поверь, было б довольно

И четвертой части того,

Что ты сейчас говоришь мне».

«Я как таккари [308] , Кала,

Расцветшая на горной вершине,

Я — как гранат в цвету,

Как патали [309] на острове диком.