Кармий усмехнулся.

— Ты немного переборщила, подруга. Это всего лишь больничное крыло. Палаты, специально рассчитанные для скорейшего восстановления магов после значительной энергопотери. Тут при помощи заклинаний созданы особые условия… в общем в том состоянии, в котором нас суда принесли, самое то. Единственное что я смог выяснить наверняка, атмосфера всех подобных палат насыщенна веществом, вызывающим состояние счастья и эйфории, поэтому тебе так тут хорошо.

Я нахмурилась.

— С чего ты взял, что мне тут нравиться?

Парень расплылся в проказливой и донельзя очаровательной улыбке.

— Достаточно только раз сейчас взглянуть на твое лицо, и все тут же становится ясно. У нашего замкового кота Прима было такое же выражение морды, когда ему удавалось незаметно, как он думал, полизать сливки из кувшина или подкинуть мышь в комнату старшей горничной. Помниться та тетка ненавидела и боялась мышей, особенно дохлых, до потери сознания. Когда такое случалось, визгу бывало немеряно…

Я согласно захихикала, сама знаю таких особ, которые с завидной регулярностью падают в обморок при виде невинно убиенной серой тушки и так же остервенело, требуют крови несчастной мыши стоит той явиться пред светлые очи "принцессы" в живом виде.

— Ладно, согласна. Ты меня подловил, но сегодня я в хорошем настроении и карать тебя не намерена. — Я насупила брови. Прищурила в "злобе" глаза и с царственным видом махнула рукой благословляя "рыцаря". "Рыцарь" изобразил почтительный подобострастный поклон. Сидя.

— Ах, моя королева, вы так добры, к своему презренному слуге…

— Да, я такая…

Минутное затишье и последовал наш громкий, и до неприличия раскатистый, ржач. Когда мы, уже постанывая, валялись на кроватях, тихонько скрипнула дверь, и к нам проник неожиданный визитер. Аккуратно и бесшумно прикрыв за собой вход, он непринужденно плюхнулся на кровать рядом с Кармием и одарил нас счастливой и довольной улыбкой.

— Привет, ребята! Вижу с вами уже все в порядке, и вы смело можете составить мне компанию за начинающимся обедом?

Мысленно отметив, что вот кто больше всех нас похож на кота, или скорее лиса (черно-бурого), я предложила со снисходительной усмешкой:

— А может, это ты составишь нам компанию? Нас все-таки двое против одного.

— И почему бы тебе не пойти на обед с твоим Соседом? — удивился Кармий, начиная натягивать сапоги.

Потомок высокомерных и гордых дроу, скривился так, будто только что опрокинул в себя стакан уксуса.

— Потому что мой сосед большая сволочь и его не волнует ничего кроме собственной значимости.

— А кто наш сосед? — полюбопытствовала я, следуя примеру Кармия.

— Грейхарт Нолузье. — опередил Этьена мой друг.

Я сочувственно покивала и поднялась с постели.

— Нда ты прав. С таким соседом пожелания приятного аппетита покажется жестоким издевательством. И в этом случае, что бы ты не скончался от обжорства в одиночестве, мы щедро предлагаем разделить сею, и все последующие трапезы, с нами. — Непонятно от чего, но меня потянуло на высокий слог.

Этьен опять улыбнулся, но на этот раз как-то по-новому. Его улыбка была как бы личная. Специально для нас.

Ребята вышли раньше меня из палаты, а я, стоя на пороге, неожиданно вспомнила:

— Эй, народ! — оба парня обернулись. — А нам ничего не будет за то, что мы покинули больницу без разрешения персонала?

Этьен отмахнулся от моих слов как от надоедливых насекомых.

— Да, брось! Если бы не ушли сами, то через десяток другой минут, сюда бы нагрянула монументального вида тетенька и "вежливо" попросила нас проваливать отсюда.

Кармий согласно закивал и я, более не сомневаясь, поспешила догнать ушедших вперед ребят.

Удивительно, что на протяжении всего обеда Этьен только раз попытался подлизаться ко мне, но неожиданно вспыхнувший на его тарелке кролик с овощами, быстро превратившийся в горстку пепла и моя милая и невинная улыбка прекратили все его трепыхания. Кармий только ухмылялся, подлец. Нет бы, вступиться за честь дамы! Ему бы все зубоскалить! Гад! Ступня парня приятно хрустнула под моей ногой, и его улыбка превратилась в перекошенный оскал. Момент замешательства и его, наконец, осенило. Он предал своему лицу достаточно равнодушное выражение и с жадностью набросился на свою еду, пока ее тоже не постигла печальная участь обеда Этьена.