Кайек вглядывался в туман, но, услышав, как Ниниул щелкнула языком, он обернулся. Она объяснила ему знаками: белый человек — и губами показала налево. Кайек взглянул в ту сторону и увидел пеньки от свежесрубленных деревцев. Черный человек никогда бы не тронул молодые деревца. Ниниул еще раньше заметила, что где-то здесь неподалеку находится белый человек: вначале она увидела свежие отпечатки подков, и как раз перед тем, как залаяла собака, Ниниул показалось, что она слышит позвякивание уздечки. А Кайек давно уже ничего не слышал и не видел вокруг. Он повернул голову налево и снова стал вглядываться в туман.

И тут появилась маленькая рыжая собачонка. Увидев Кайека и Ниниул, она взвизгнула и, поджав хвост, с пронзительным тявканьем понеслась обратно. Белый человек закричал на собаку, но она продолжала лаять. Они прикинули расстояние. С минуту они стояли, не двигаясь. Ниниул старалась разглядеть в тумане, куда бы им свернуть, чтобы обойти это место и избежать встречи с белым человеком. Но Кайек снова обернулся к ней и прошептал:

. — Пойдем, там табак!

Ниниул молча кивнула. У них давно уже кончился табак. В припадках отчаяния Кайек не раз говорил, что, будь у него хоть щепотка табаку, он бы сочинил новую песню.

Они осторожно двинулись вперед. Пройдя несколько шагов, они увидели в тумане палатку, крытый корой сарайчик, навес над очагом, тоже из коры, подводу и инструмент. Кайек и Ниниул часто работали со старателями и знали, для чего нужны эти инструменты. В лагере был один белый человек, туземцы, видно, здесь не работали. Белый человек сидел в сарае на ящике и, держа между коленями старательский лоток, месил тесто. Он пристально смотрел в ту сторону, откуда приближались Кайек и Ниниул. Притихшая собачонка настороженно жалась к его ногам.

Кайек отдал копья и сумку Ниниул, а вумеру оставил у себя. Ниниул скользнула за дерево. Кайек медленно двинулся вперед. Белый человек заметил его и пристально глядел на него голубыми выпуклыми глазами, которые отнюдь не выражали радушия.

Кайек остановился у очага. Он немного знал этого старателя. Он видел его на заброшенном прииске в Кингар — ри, и соплеменники Кайека говорили ему, что это мрачный и злой человек. Звали его Энди Гэнт. Он был плотный, коренастый мужчина лет под пятьдесят, с большим красным лицом, заросшим щетиной, с рыжей седеющей шевелюрой и неопрятными рыжеватыми усами.

В тот день у Энди Гэнта было особенно скверное настроение. От сырости у него разболелась печень, и его опять начал мучить тропический лишай. Потому-то он и сидел утром в лагере, вместо того чтобы рыть песок на берегу и промывать его в желобе. Проклятая это работа — копать слежавшийся сырой песок и вымывать из него жалкие крупицы золота, а тут еще больная печень и страшный зуд по всему телу. Всю зиму он гнет спину на этом захудалом прииске и ни черта не нашел, даже за провизию нечем заплатить, хотя по всем признакам где-то здесь должна быть жила. Почти все время Энди работал здесь один; двое туземцев, которых он привел с собой, сбежали от него. Только попадись ему теперь черный, он просто пальнет в него.

Кайек плюнул в огонь, чтобы показать свое дружеское расположение, улыбнулся, блеснув зубами, и сказал:

— Добра день, босс!

После этого он погладил свою бороду и, опершись на вумеру, поднял правую ногу и положил ее на левую, чуть повыше колена.

В ответ Энди только повел рассеченной верхней губой, обнажив большие желтые зубы, и снова склонился над лотком.

Кайек кашлянул, еще раз плюнул в огонь и сказал:

— Э — э, босс, моя работать для твоя…

Энди помрачнел еще больше. Он яростно месил тесто.

Наступило молчание. Кайек жадно глядел на плитку прессованного табака на столе позади Энди. Ножки у стола были сделаны из стволов молодых деревцев. Потом Кайек сказал:

— Я-то работать хорошо, босс. Вставал до света, работал черт — те как!

Энди больше не мог сдерживаться. Он вскочил на ноги и, злобно тараща глаза, заорал:

— Вон отсюда, черная дрянь, пока я в тебя пулю не всадил!

Собачонка только этого и ждала. Она залилась оглуши* тельным лаем и заметалась перед хозяином.

— Как сказал?! — воскликнул Кайек, опуская на землю правую ногу.

Вымазанной в тесте рукой Энди нашарил кайло.

— Я тебе покажу «как сказал», сукин ты сын! — орал он. — Я тебе покажу «как сказал»!

И Энди швырнул в Кайека кайло.

— Э — э, спасайся! — взвизгнул Кайек и помчался назад к Ниниул, а собачонка гналась за ним и хватала его за пят. ки. Ниниул отогнала палкой собаку, и, подобрав свои пожитки, они понеслись назад по тропинке.