Два с половиной года спустя Стижиан все же узнал, как на самом деле должен выглядеть Храм Северной Звезды со стороны: это совсем не храм - это крепость. Кто её здесь построил и зачем её здесь построили - ответ на этот вопрос не могла дать даже Визы, которая в последнее время стала совсем уж молчаливой.

Эта крепость, по размеру, ну если брать в квадратных метрах, могла бы задавить Монтеру. Врата и широкие стены, замок в два этажа, каждый из которых был ещё в два этажа среднестатистического здания, - это то, что было снаружи - истинный Храм скрывался внутри. Он уходил в самый низ горы, так глубоко, что когда Стижиан в первый раз заблудился в этих пещерах, то был уверен, что наткнется на дракона, ведь по преданиям, они живут именно в горах. К счастью, этого не случилось, но зато монах обнаружил интересное местно, куда, видимо, скидывали тела тех, кто пытался проникнуть в это святое место раньше: от самих налетчиков ничего не осталось, кроме их доспехов. Доспехи попадались самые разные, большинство из которых Стижиан не узнавал: ни эмблемы, ни цвета, ни резьбу, ни форму. Должно быть, этот Храм, эта крепость стояли здесь ещё до падения Северной Звезды, а значит, и народы в то время были иные.

Два с половиной года спустя после прибытия, Стижиан, спросонья, босиком и без плаща, в качестве утренней разминки спрыгивал с высоты ста метров вниз - к мягкому и ненавистному снегу, а потом медленно и не спеша, даже получая от этого удовольствие, поднимался вверх к площадке, и единственным, что ему во всем этом не нравилось, было то, что волосы, успевшие отрасти до пояса, прилипали к спине. Последние полгода, там, наверху, его встречала мастер Визы с чашкой горячего чая в руках и расческой в кармане.

Во всем монастыре кроме них двоих никого не было. Стижиан, в обмен на то, чтобы Визы научила его делать мощное снотворное, благодаря которому он спокойно мог пережить весну, согласился готовить им обоим еду, пообещав не спрашивать у молчаливой наставницы откуда появляются продукты.

Поначалу монаху казалось, что он сойдет сума в одиночестве от нехватки и без того минимального общения с людьми, которое было ему необходимо, но Визы правильно говорила, что он во многом разубедится, многое в нем изменится, и Стижиану стало не хватать двадцати четырех часов ежедневного "одиночества".

Тренировки, тренировки и тренировки.

Когда по утрам монах вскарабкивался на ледяную платформу и видел мастера Визы, одетую в шелковые платья, ему хотелось плакать, ведь расскажи он кому-нибудь о силе этой женщине - его примут за душевно больного. Мастер Визы - самое сильное существо... самая сильная... самый сильный человек, из всех, с кем Стижиану посчастливилось быть знакомым. Иногда ему казалось, что она одним ударом способна расколоть гору, в которую врос Храм, надвое.

Помимо мистического появления свежих продуктов на кухне, Стижиана беспокоила (да! именно беспокоила) ещё одна вещь касательно этого Храма - тот факт, что ему было не меньше двух тысяч лет. Стены, двери, рамы (не оконные, поскольку окон здесь и не было), пол, некоторая посуда, мебель - на них было вырезано великое множество досель неведомых Стижиану знаков, символов, рун. Когда Визы только научила его читать их, не разобравшись толком с произношением, монах пару раз сам себя поджег, призвал с десяток каких-то запыленных книжек, которые Визы с визгом восторга вырывала из его рук и снова куда-то прятала. В Храме Северной звезды скрывалось великое множество тайн простых, тайн магических, тайн до неприличия древних, Стижиан по-прежнему верил в то, что где-нибудь в пещерах все же посапывает дракон, зарывшись когтистыми лапками в сокровища.

В Храме было все, но Стижиан нигде не видел ни одной эмблемы церкви Сияния - четырнадцати конечной звезды. В библиотеке (Стижиан прочитал почти все книги) не было ни одного экземпляра Святого Божественного Писания, бывшего своеобразным сводом морально-этических правил, оставленных Богиней простым смертным, своим слугам, и которые Инквизиция тыкала в нос всем и каждому. Святое Писание - можно сказать библия Храма Сияния.

Однажды, два года спустя после знакомства, Стижиан все же спросил у своего мастера, почему в Храме, чье название связанно с рождением культа Северной Звезды, нет ни одного её символа, ни одной книги - ничего:

– Стижиан, ты большой мальчик и должен перестать верить в сказки.
– Сказала она, держа в руках небольшую руну огня, сиявшую так ярко, что будучи крохотной, она освещала коридор на несколько метров вперёд. Они шли к очередному тренировочному полигону, который когда-то был торжественным залом. Таковым его считал Стижиан: все уже разрушенные ими залы обладали невероятной красотой.
– Святое учение, святые писания, Звезда, упавшая с неба и даровавшая нашему миру святую магию... Ты действительно веришь в это?

Монах удивленно посмотрел на сверкающую перед его глазами длинную светлую косу Визы, и понял, что внутри него все холодеет:

– Вы... не верите в силу Богини? В силу Северной Звезды?

– Верить и знать - разные вещи. Если я скажу тебе, что своими глазами, будучи маленькой девочкой видела падение Северной Звезды? Видела, как белое сияние прорезало небо, и как звезда разлетались осколки.

– То вы повергнете меня в шок и ужас, ведь тогда вам уже минимум шестьсот тридцать лет... И как можно не верить в существование Богини, если вы своими глазами видели, как она падала? Если у вас на глазах зарождалось учение святой магии, святой силы...
– Стижиан уже начал было уходить в размышлеия, но Визы прервала его, щелкнув пальцем.

– Мальчик. Скажи, как ты думаешь, сколько ещё людей, видевших своими глазами падение Звезды, дожило до сегодняшних дней? А? Всех магов, которые могли бы столько прожить, уже давно убили, а монахи вроде меня - огромная редкость. Это позволило кому-то, кто заправляет современной церковью, или преемнику того, кто заправлял ею раньше, насочинять великое множество бредовых сказочек, в которых рассказывается о путешествии премудрой богини, увидевшей страдания нашего мира, и подарившей нам свою силу в качестве награды за былые усилия и страдания. Ты действительно веришь в эту чушь?
– Спросила она, скинув шелковую мантию на запыленный пол зала, куда они вошли, оставшись лишь в боевой форме.