Выздоравливал Яр долго и болезненно. Температура возвращалась почти каждую ночь, а тело оттягивало на себя остатки сил, пытаясь залечить наружные повреждения. Ел он тоже плохо, ссылаясь на больное горло, но на самом деле просто ничего не хотел. И к врачу не хотел. Сашка злился, ругался, обзывал костлявой сдыхотью, грозился вызвать скорую на дом, чего Яр жутко боялся. Он и так запретил другу себя раздевать и обтирать, упрямо волочась в ванную. Если ссадины стали заживать, то синяки, оставленные Матвеем, как раз налились красками и зацвели в полную силу.

Веселье за стенкой не утихало каждую ночь. Днём отец Сашки спал, а вечером к нему слетались (если вообще расползались) его собутыльники. Пили, пели пьяные песни или дрались. Сильно дрались, соседи иногда полицию вызывали, чтобы разогнать дебош. Сашка однажды с непонятной Яру гордостью продемонстрировал шрамы на голове, оставленные от бутылки – дружки папочки несколько лет назад постарались. Как только жив остался?

По утрам парень быстро пробегал по коридору с веником и совком, иногда шлёпал по полу тряпкой, бормоча ругательства, потом удирал в школу. Он не хотел оставлять Яра, но тот сам выпихивал друга из квартиры – начинались выпускные тесты, а у института, заключившего с гимназией договор, были строгие правила. Сам Яр тоже хотел в школу, но, во-первых, у него не было сил, а во-вторых, он боялся Матвея, который мог его там поджидать. У Сашки он спрашивать про брата не хотел, а тот сам не поднимал тему.

Когда у него совсем не осталось сил, а Саше надоело ругаться, он подло наябедничал Лисе. После всего случившегося, Яр не знал, как себя с ней вести, и хочет ли он её вообще видеть. В любом случае, Сашка был прав – их приятельница не была наивной большеглазой девочкой, светлый образ которой он нарисовал в своём воображении. И его она тогда поцеловала специально – увидела приближающегося Матвея. Маленькое предательство, на которое другие даже внимания не обратят. Расти он здесь с самого детства, тоже так не зацикливался бы на поступках и словах, но наивный Яр на них обращал внимание, и от этого ему саму было немного стыдно. И он злился: на Лису за эту небольшую колючую подлость, на взбеленившегося Матвея… на себя – за слабость и страх.

– Долго прохлаждаться будешь?- вместо приветствия рявкнула девчонка, нависая над кроватью. Уж она не чувствовала неловкости за тот злосчастный поцелуй!- У тебя совесть вообще присутствует?

– Ты о чём?- спасибо ей за напор – Яр и думать забыл киснуть в мрачных мыслях на тему: как себя вести.

Сашка топтался рядом, пытаясь перекрыть поток словословия подруги.

– О том, что твоя бессильная тушка занимает единственную кровать в этой комнате!

– Юль…

– Цыц, мелкий, сам меня сюда позвал.

– Я на помощь позвал…

– Ну а я чем занимаюсь? Значит так, шуруй в коридор, я там пакет с лекарствами приволокла. Ну и поесть чего, а то тут только чипсы водятся.

Сашка вышел. Лиса провела его взглядом.

– Извини. За Матвея.

Можно было бы сказать «Ладно, всё путём» или «Ты не виновата». Но она была виновата, и всё не было путём. С другой стороны, Матвей просто был психом и у него всё равно бы сорвало крышу, раньше или позже.

– Всё, проехали.

– Я пыталась с ним поговорить.

– Ты его видела? Как он?- Яр сам себя мысленно пнул за эту вспышку заботы, но поделать ничего не смог – Матвей, придурок, урод и сволочь, оставался его единственным братом. И он вместе с Яром провёл целую ночь на холодной земле. Разве что в воду не полез.

– Да нормально,- немножко удивленно отозвалась Лиса.- Я хотела всё объяснить, но он сказал, что вы не ссорились.

– Мы не ссорились.

– Но вы дрались!

Парень отмолчался.

– Ладно, ещё одно,- девчонка помялась, но развязала опоясывающую талию пайту и протянула Яру. Та самая, Матвеева…

– Себе забери,- буркнул и отвёл взгляд. С него достаточно в зеркало смотреть и каждый раз от отражения вздрагивать.

– И забрала бы!- честно призналась Лиса.- Только вот ты и так в Шуриковых шмотках лазишь, но второй курточки у него точно нет, так что бери. Бери-бери… вы когда с братцем помиритесь, я её себе обратно утяну.

Перед глазами всплыло тонкое лицо и смотрящие из-под чёлки глаза с кошачьим разрезом. Безэмоциональная ненавистная восковая маска!

– Тогда забудь о ней…

Пайту Яр засунул подальше и постарался забыть, куда именно. Его и так мучили кошмары. Сашка уже замучался каждую ночь будить его и отхлопывать по щекам очередное жуткое видение. Наверняка Яр ещё и говорил сквозь сон, вот только он не хотел узнавать у мрачного друга, что именно тот слышал, а сам Сашка эту тему не подымал; ещё и сам стал удерживать его у себя, больше не заговаривая о скором воссоединении семейства Берстеневых.

С того дня стараниями Лисы Яр пошёл на поправку.

Уже через неделю она взяла его за руку и отвела в «Кедр», и здесь он выпадал из реальности, часами разрисовывая большое светлое помещение.