Она взглянула на Роба, и тот кивком попросил ее выйти.

Но прежде она смерила Джона презрительным взглядом. Женщина, меньше часа назад трепетавшая в его руках, исчезла. Перед ним стоял непокорный воин.

Глядя в ее сузившиеся глаза, он задумался, которая из этих двух Кейт настоящая.

Она приблизилась к нему почти вплотную.

— Опять лезешь на рожон, Джонни Тряпка? — Ее хриплый шепот был едва слышен и предназначался только для его ушей.

Горячий гнев окрасил его скулы румянцем, когда она прошла мимо него к лестнице.

Джонни Тряпка. Голубоглазый малыш.

Прозвище, которое он постарался забыть, едва уехал из дома. Меньше всего он хотел вспоминать о нем сейчас, перед серьезным разговором со старшим братом.

Между ними было всего три года разницы, но именно Роб, старший сын, был любимцем в семье. Высокий, сильный, неразговорчивый, с черными, как у их матери, волосами и карими, как у всех Брансонов, глазами, он лучше владел оружием, чем словами.

Слова отдали на откуп голубоглазому Джонни, подкидышу в гнезде Брансонов.

И Джонни еще ребенком стал мастером рассказывать истории, научился шутить и смешить их своим дурачеством. Для него это стало единственным способом заслужить их одобрение.

Порой, когда Черный Роб спешил схватиться за меч или занести кулаки, смышленому Джонни удавалось разрешить ситуацию миром.

В конце концов его отослали из дома, отправив в качестве забавного подарка юному королю Якову. В тот день он понял, что своими ловкими словами и смешными выходками так и не смог заслужить отцовской любви. А прибыв ко двору, узнал, что шестилетнему королю тоже не хватает старшего брата.

И еще он узнал, что хорошо подвешенный язык способен не только уберечь от неприятностей, но и наоборот, навлечь их на его голову — и вот тогда приходила пора взяться за меч. Со временем он научился владеть оружием не хуже своего брата.

Об этом он и напомнил себе, когда сел с Робом за стол, как будто словесный поединок с братом был немногим легче, чем драка на мечах. Неумелый боец может непреднамеренно ранить больнее, чем собирался.

Как и человек, который неважно владеет словом.

Джон положил руки на стол. Роб молча смотрел ему в глаза и ждал, когда он начнет говорить.

Возможно, новые аргументы переубедят его. Докажут, что выбор в пользу короля это единственное правильное решение. Возможно, брат почувствует облегчение. Даже благодарность.

— Что будет потом, после того как ты выследишь Вилли Сторвика? Ты задумывался о последствиях, Роб?

Это будет посерьезнее кражи скота, чем на границе грешили многие с обеих сторон. Обоюдные убийства затянутся на десятилетия, останутся в памяти поколений в легендах и песнях. На границе у этого было свое название. Кровная вражда.

— О последствиях должен был думать Вилли-со-шрамом, когда убивал Зандера Гилнока.

— Но, конечно, у Кейт еще есть время передумать. — Он откинулся назад, сложил на груди руки и пожал плечами. — Женщины часто меняют свое мнение. Тогда ничто не помешает тебе послать королю подмогу.

— Так вот каковтвой план.

Никогда не пытайся одурачить своего брата.

— О чем ты?

— Ты хочешь совратить ее, чтобы она помогла тебе.

Обнаженная Кейт под его телом… Он отогнал это видение.

— Такую женщину, как она? Нет. — Еще недавно по глупости он на то и рассчитывал. — Но женщины переменчивы.

По крайней мере те, с которыми он имел дело раньше.

— Кейт? — Роб чуть не расхохотался. — Плохо же ты ее знаешь, если так думаешь.

— Я хорошо знаю женщин.

Роб подался вперед.

— Да неужели? Тогда ты ничего не знаешь о жизни на границе.

Кейт и его родина, две непредвиденные загадки. Но в том, что он должен сделать, ничего загадочного не было.

— Для того, чтобы выполнять приказы короля, я знаю достаточно.

Роб изучал его с некоторым замешательством на лице.

— Ты превратился в такого послушного лакея. Король, видно, наобещал тебе с три короба.

Король ничего не обещал прямо, однако намекнул на богатую невесту и придворную должность — кравчего или даже казначея.

— Нет ничего позорного в том, чтобы служить своему суверену.

— Надеюсь, его подачки приносят тебе радость, — с издевкой ответил Роб. — Но нам ему предложить нечего. Все, что нужно, мы способны добыть себе сами, без помощи твоего короля.