— Ты о пище в желудке, рубахе на теле и прочной крыше над головой? Верно, тут вы способны справиться сами. Но только король может обеспечить в стране мир и подарить вам время, чтобы насладиться всем этим.

Роб моргнул. Что-то промелькнуло на дне его глаз, словно он узрел проблеск другой жизни. Джон задержал дыхание. Неужели брат наконец-то понял?

А потом Роб поднял глаза к потолку, где еще вчера, в комнате этажом выше, лежало тело его отца.

— Только господь может дать человеку время. — Он покачал головой. — Только господь.

— И господь ниспослал нам короля, как представителя своей воли на земле. — Наклонившись вперед, он сжал руку брата. — Помоги ему, Робби. Прошу тебя.

Но перед ним снова сидел прежний Роб.

— Помогай своему малышу сам, Джонни. Только не воображай, что его значок наделил тебя властью над нами.

Джон вздрогнул.

— Об этом я даже не думал.

— Правда? — усмехнулся брат.

Джон откинулся назад, внезапно задумавшись. Действительно, а зачем еще он вернулся?

Он приехал домой со знаком королевского отличия на груди, как глашатай королевской воли, и рассчитывал тем самым завоевать уважение отца. Или хотя бы обратить на себя его внимание.

Вместо этого он снова стал Джонни Тряпкой. Даже хуже. Отринутым семьей изгоем, чужаком родом из далеких краев. Врагом вроде Вилли Сторвика.

Но он увиделдалекие края, узнал жизнь за пределами этой долины.

— Мне известно, чего хочет король. Уравнять Шотландию с Англией.

— Ты думаешь, он посмеет бросить вызов своему дядюшке Генриху? Тому самому, кто стравливает приграничные семьи?

Это была правда. Дядя Якова, король Англии Генрих, носивший это имя восьмым по счету, использовал приграничные кланы, чтобы поддерживать нестабильность на границе Шотландии.

— Он не уважает нас, вот и все.

— Нет. Он-то как раз нас уважает. Он уважает мощь нашего оружия. — Роб наклонился вперед. — И будь уверен, мы оправдаем его уважение.

В бессилии Джон стиснул кулаки.

— Со смерти Гилнока прошло два года. Почему нужно мстить за него именно сейчас?

— Потому что я теперь вождь. — Гордость, упрямство — все, что он знал о брате, нашло отражение в этих словах.

— Я обязан знать, почему. — Он почти закричал, не в состоянии контролировать голос.

Роб хмыкнул.

— Если бы десять лет назад ты не бросил свою семью, ты бы знал.

— Если бы семья не бросила меня, пожалуй, мне было бы не все равно, — огрызнулся он.

Роб моргнул.

— За два года отец так и не выследил этого человека. Ты не спрашивал, почему? Тебе не приходило в голову, что отец не хотел развязывать родовую вражду?

— И ты думаешь вместо этого заставить нас выступить на стороне короля? В прошлый раз, когда мы ему помогали, десять тысяч шотландцев нашли свою смерть на поле при Флоддене, вместе со своим олухом-королем. Этой ошибки мы больше не повторим. — Упершись ладонями в стол, Роб встал. Разговор был окончен. — Если Брансоны так нужны твоему королю, он подождет. В ближайшие две недели мы будем заняты Вилли Сторвиком.

Он мысленно выругался. Каким же надо быть идиотом, чтобы не упростить брату выбор, а сделать его многократно сложнее.

— Но потом вы поможете королю?

Если они поквитаются со Сторвиком достаточно быстро, то им хватит времени, чтобы к началу октября добраться до Восточного Лотиана, хотя, несомненно, Джону придется принять на себя гнев своего суверена за расправу над англичанином.

— Я еще не решил. — Губы брата изогнулись в усмешке.

Это еще не конец. Роб не сказал «нет».

— Едем с нами, Джонни. Если, конечно, ты не ссыкло.

Ссыкло. Хуже, чем просто трус.

Покачав головой, Джон встал. Не страх перед смертью останавливал его.

— Я не стану ввязываться в кровную месть, после того, как обещал королю прекратить эти вещи.

Роб улыбнулся, что бывало довольно редко.

— А свои обещания надо выполнять, да?

Печальная улыбка тронула губы Джона, и на короткий миг на лицах братьев установилось одинаковое выражение.

— Очевидно, капля крови Брансонов во мне все-таки есть.

— А что будет, если ты не сможешь выполнить это обещание?

Раньше Джон не задумывался о сей малоприятной перспективе.

— Тогда мне придется быть очень осторожным и призвать на помощь все свое везение, чтобы больше не попадаться королю на глаза.

— А если тебе не повезет?

Джону нравился Яков, и король отвечал ему взаимностью, однако он не обольщался. Королям были чужды всякие сантименты, и Яков не был исключением. Он расправится с любым врагом, который встанет у него на пути.