И это, заметь, не 1934-й. Это — тысяча девятьсот семьдесят четвертый год.

Сохранилась еще парочка опусов, но уж больно длинные, не буду тебя утомлять. Под этими стояли имена посолиднее — десятка два «деятелей науки и культуры». Среди них, кстати говоря, и вполне приличные люди. Интересно, как эти деятели теперь в глаза своим внукам-правнукам смотрят — тем, что Солженицына в классе читают? Его «Архипелаг» недавно в школьную программу включили. А вдруг как внучек дедушкину подпись под старым письмом увидит?

Раскаивались ли потом те, кто подписывал? Я вообще-то о раскаянии не слышал. Ну, да: «Время такое было… Не я один… Время такое…» Старые люди — чего теперь судить. К тому же некоторым эта история потом так или иначе аукалась.

Вот тебе небольшой пример.

К нам в редакцию в конце девяностых частенько заходил один человек. Спокойный такой, солидный, уравновешенный. К писательской братии отношения не имел, просто журнал выписывал много лет. Ну, познакомились, даже как бы сдружились — он тогда профессором был в Политехническом.

Однажды пригласил меня в гости, чайку попить. Дело хорошее, прихожу, садимся, пьем чай, беседуем о жизни. Всё бы отлично, только не помню уж с чего, заговорил я про всю ту историю с письмами, с «Архипелагом», Солженицыным.

И вдруг спокойный этот человек — лет уже, полагаю, за восемьдесят — к изумлению моему, вскочил и забегал по комнате. Да, просто вот так подпрыгнул, едва чашку не уронил, вылетел из-за стола и заметался.

«Сколько вспоминать можно?! — кричит. — Что вы о тех временах знаете?! Сколько вам лет было? Что вы понимаете? Вас бы на мое место!» Ну, и всё такое.

Бегает, руками машет, а я сижу, как дурак, не знаю, чего ответить.

Тут в дверь позвонили. Он как-то сразу побледнел, остановился, замер. И уже тихо, почти шепотом: «Это внук мой пришел. Я вас прошу — не надо больше об этом. Хорошо? Не надо при нем, пожалуйста».

Такая вот история.

А дел-то всего — бумажку какую-то подмахнуть…

Но к чему бередить память? «Нулевые» годы — не семидесятые, теперь слова, обращенные к лидеру нации, рвались из глубины души, а письма писались по велению сердца, без всякой корысти. Однако если ты думаешь, что проблема третьего срока для гаранта Конституции становилась от этого легче, ты ошибаешься.

Разумеется, можно было поменять Конституцию — у главной партии мест в Думе для этого хватало. И благодарный народ, и прогрессивные деятели культуры наверняка поддержали бы такое решение.

А как быть с той частью прогрессивного человечества, которая не живет пока в условиях суверенной демократии? Можно начхать, проблем нет. Но с другой стороны, что подумает друг Буш, глянувший когда-то тебе в глаза и сказавший: «Вижу — хороший человек»?.. Можно и этого послать, естественно. Вот только стоит ли? Пусть и американец, и шакалов у посольства прикармливает, а где еще такого второго найдешь, чтоб сразу полюбил, едва в глаза глянув?

Ситуация непростая, я сам долго покоя не находил, переживая. Но тут вспомнил — решение-то есть! Как начинались эти самые «нулевые»? Зря, что ли, появилось словцо «преемник»? Вот и ответ.

И надо же, сам лидер нации — представляешь, сам Лидер Нации! — будто подслушал мыслишки твоего братца. Не прошло и дня, как Путин Владимир Владимирович объявил, что народ может не беспокоиться, что могут облегченно вздохнуть деятели самых разных наук, могут спокойно творить 65 000 художников, живописцев, скульпторов и мастеров декоративно-прикладного искусства.

Он сказал, что принял решение немного передохнуть, временно покинув кресло гаранта Конституции. Но должность эта не достанется абы кому. И громко, во всеуслышание, объявил своим преемником другого хорошего человека.

Звали преемника Дмитрий Анатольевич Медведев. Работал он вице-премьером, а годков было совсем немного — чуть больше сорока. Но именно ему предстояло стать временно исполняющим обязанности гаранта.

Лидером нации при этом оставался Владимир Владимирович, поскольку должность эта, слава богу, ни в какой Конституции не указана, и вопрос, кто ее занимает, почему занимает и как надолго, мог возникнуть лишь у полного идиота.

Что касается преемника, то Владимир Владимирович, конечно же, не назвал его «временно исполняющим», это я от себя добавил. Ибо что не временно в этом мире, брат мой, что не временно?

А вот насчет хорошего человека, тут процитировал слово в слово. Представляя своего юного сменщика на партийном съезде, он сказал: « В руки такого человека не стыдно и не страшно передать основные рычаги управления государством, судьбу России», а кроме того, назвал преемника «честным, порядочным человеком». И с этим я полностью согласен. На месте Владимира Владимировича тоже смело вручил бы такому человеку не только судьбу государства, но и свою собственную. Честный и порядочный никогда не подведет, и если о чем договорились, всегда выполнит. Честный не станет потом, случись что, выкобениваться — мол, ничего не помню, ничего не знаю, хочу еще посидеть.