А я говорил, говорил, говорил, смотрел на нее и чувствовал, как все больше кружится голова, хочется петь и творить глупости.

Несмотря на мое красноречие, Тера начала клевать носом, и я нехотя предложил ложиться спать. Она устроилась у костра, пантера улеглась рядом с ней. Я, прежде чем лечь напротив, одел нагрудник. В нем было не так жестко спать на камнях.

Нас с девушкой разделял костер, но сквозь пляшущие язычки пламени я видел ее лицо — такое милое и умиротворенное.

Я даже не заметил, как заснул. И мне приснился удивительный сон. Я увидел отца — впервые со времени Затмения. Мне вообще не снились сны, связанные с реалом. А тут… папа… Он стоял, облокотившись плечом о дерево, скрестив руки на груди. В его взгляде было море тепла, внимания, заботы.

— Отец? — я поднялся на ноги, а он отошел от дерева.

Мы встретились в центре поляны, обнялись.

— Как ты, сын? — спросил он меня.

— Все хорошо. Вот, только что вернулся из увлекательного путешествия.

— И не один, как я посмотрю, — усмехнулся он.

Я обернулся и увидел Теру, мирно дремавшую под боком у большой черной кошки.

— Да. Это Тера. Она такая… такая…

Отец улыбнулся еще шире.

— Теперь и я вижу, у тебя все хорошо, мой мальчик.

— А вы как? Как мама?

— У нас все в порядке. Мама… постоянно думает о тебе. Скучает.

Мне стало грустно. И стыдно. Я так мало времени уделял своим родителям. Особенно после того, как они перебрались в Канаду. Мама часто звонила, но я постоянно был занят, чтобы ответить на ее звонки. И редко удосуживался перезвонить и хотя бы поинтересоваться ее здоровьем.

— Не будем о грустном, сынок. Лучше пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать. Это важно.

Отец развернулся и по тропинке направился вглубь леса. Я сделал шаг, остановился…

— А как же они? — кивнул я на девушку и пантеру.

— Пусть пока поспят, — ответил отец, не оборачиваясь.

Мы долго шли через лес. Он был настолько густым, что тропинка напоминала устье реки, пробившей себе путь сквозь узкое ущелье. Мне казалось, что, даже если я захочу свернуть в сторону, то не смогу сделать и шага, тут же запутаюсь в хитросплетении ветвей. Впрочем, я не собирался никуда сворачивать. Я продолжал идти за отцом, уверенно шагавшим по тропинке. Сначала он шел не спеша. Но постепенно его шаг начал ускоряться, он вырвался вперед, и временами, когда тропинка резко поворачивала вправо или влево, я терял его из виду. Я попытался его нагнать, но не смог приблизиться ни на йоту.

А потом он и вовсе исчез.

Я заметался на тропе, бросился вперед, в надежде увидеть его за ближайшим поворотом. А когда свернул, почувствовал, как земля ушла у меня из-под ног. Падая, я закричал.

К счастью, полет оказался коротким. Я упал на грудь. Удар выбил воздух из моих легких, затрещали ребра…

— Не ушибся? — послышался заботливый голос отца.

Я встал на ноги, прислушался к ощущениям — нет, кажется, ничего не повредил — и осмотрелся.

Я снова стоял на поляне. Правда, это была другая поляна. В самом ее центре рос восхитительный по красоте цветок. Огромный, яркий, сочный. Изумрудно-зеленые широкие листья служили цветку ложем. Длинные побеги-усики расползлись по всей поляне, так что мне, когда я решил приблизиться, пришлось смотреть под ноги, чтобы случайно не наступить на один из них. Сам цветок внешне напоминал гигантскую глоксинию — метра два высотой. У него были мясистые алые лепестки, покрытые крупными белыми точками и темными, похожими на артерии, жилками. Изнутри торчали крупные тычинки. Запах цветка был неповторим и приятен.

Определенно, это была королева среди цветов. И, как положено монарху, у нее была своя свита. Десятки крупных жуков, похожих на божьих коровок, суетливо бегали по земле, по гладким упругим листьям, взбирались по канатовидным усикам к самому цветку и замирали, словно выражая королеве свое почтение.

Я не удержался, провел пальцами по слегка вывернутому наружу лепестку. Он был слегка шершавым на ощупь, будто покрытым мягкой щетиной. Пальцы обожгло, я резко отдернул руку и обернулся, чтобы взглянуть на отца.

Но его не было на поляне.

И в этот момент цветок вздрогнул, словно пробудившись ото сна, дернул боками, зашевелил лепестками и гибкими тычинками. Пара жуков свалилась внутрь цветка. До меня донеслось шипение, а в лицо пахнуло смрадом.

Я попятился назад, но что-то вцепилось в мою правую ногу и потянуло обратно к цветку. Я опустил глаза и увидел извивающийся побег, опутавший мою голень. Я попытался оторвать его от себя, но побег ощетинился шипами, проткнувшими мою ладонь и впившимися в плоть ноги.

Я закричал от боли, и тут в мою сторону метнулся еще один побег, изогнулся змеей и ударил меня острым концом в грудь. Удар был настолько сильным, что я отлетел назад и упал на спину. Не будь на мне панциря, побег пробил бы грудь насквозь. Впрочем, он пробил бы и нагрудник, если бы не защита, наложенная «Камнями крови». Выполнив свою задачу, несколько из них погасли. Теперь понадобится определенное время, чтобы они снова зарядились.

И только сейчас в мозгу прояснилось, и я понял, что это был вовсе не сон. Морок, бред, гипноз — что угодно, но только не сон. Я стоял посреди просторной пещеры, центр которой занимало… Если это и было растение, то какое-то уж слишком подвижное. Когда видение развеялось, оно утратило свою былую привлекательность. На самом деле оно было похоже на огромную мясистую трубку, необъятно толстую у основания, крепившегося к голому камню, еще более расширяющуюся к середине тела, а потом резко сужающуюся до полуметрового диаметра. Жерло постоянно сокращалось и чавкало, то ли что-то пережевывая, то ли давясь слюной в предчувствии сытного обеда. Бледные стенки трубки, колышущиеся подобно растревоженному студню, покрывали сочащиеся слизью и отравляющие воздух зловонием гнойники. Листьев у него не было. Зато щупалец оказалось более, чем достаточно. Они заполняли собой почти все пространство пещеры, извиваясь, шарили по камням, и от них невозможно было ни укрыться, ни сбежать. Потому что бежать было некуда: в этой пещере не было выхода. Хотя… Нет, он, конечно, был. Более того, их было два, но оба под самым потолком, на высоте метров шести — так что не допрыгнешь.