Последние метры я прополз червем, толкая перед собой сумку, на которой сидел светлячок. А потом давление стен исчезло и, задрав голову, я увидел звездное небо. Ошалев от радости, я хотел было заорать во все горло, но тут совсем рядом кто-то приглушенно закашлял.

Могу поклясться, что это была не Тера. И уж, конечно, не большая черная кошка. Кашлем давился мужчина. И он стоял где-то рядом.

И не один.

— На, хлебни, — прозвучал второй голос под аккомпанемент кашля.

На мгновение стало тихо, потом послышались глотки, протяжное сопение, сиплое «Ух-х-х, хороша!» и снова наступила тишина.

Я понятия не имел, кто эти люди: охотники на привале? разбойники, поджидающие жертву? путники, остановившиеся на ночлег? Поэтому не стал лезть на рожон. Первым делом я спрятал жука в сумку, чтобы не выдать свое присутствие. Запоздало, конечно, но я был уверен, что они меня пока что не заметили, так как я находился выше и за выступом скалы. Я тихо подполз к краю и глянул вниз. Темно, никого и ничего не видно. Чувствительно тянуло дымом, но огня не было. Да и мужики притихли, слившись с ночным мраком.

Ну и черт с ними. Мне нужно было спускаться вниз и возвращаться в пещеру, где спали девушка и пантера.

Знать бы еще, в какую сторону идти…

И только я начал отползать от края выступа, как где-то внизу и в стороне зашуршал гравий, и послышалось приглушенная ругань.

Я затаился.

А мужики подо мной наоборот оживились.

— Стой, кто идет? Замри! — рыкнул один из них.

Внезапно внизу стало светло. Спустя мгновение из-под скалы вылетел факел и упал на землю в десятке метров.

— Подойди к огню, а то стрельну! — сказал второй.

— Я те стрельну! — проворчал кто-то из темноты. — Я тебе твой арбалет в ж… сам знаешь, куда засуну.

— Дядька Гонс, ты, что ли? — промямлил басок из-под скалы.

— Нет, твоя мамочка пришла утереть тебе сопли, — ответил тот, и вышел на свет.

Он наклонился, поднял факел и осветил свое лицо, скорчил страшную рожу, и, громко зарычав, пошел к скале.

Насколько можно было разглядеть при свете трепещущего на ветру пламени, это был дородный мужчина лет пятидесяти, не толстый, но крупный, с пышной, окладистой бородой, копной курчавых рыжих волос, с красным лицом, крупным, словно разбухшим носом и толстыми губами. Одет он был в просторную куртку и широкие штаны из кожи. На плече висела большая сумка, раздутая содержимым. За спиной — лук и колчан со стрелами, на поясе широкий охотничий нож.

— Дядька, ты чего ночью за пределами лагеря делаешь? — послышался обиженный голос.

— Глупый ты, молодой. Вот сменишься ты скоро, пойдешь спать. Утром проснешься, жрать затребуешь. И тебе подадут миску каши с нежным мясом вот этих ушастых.

Что-то глухо посыпалось на землю. Я выглянул из-за выступа и при свете факела увидел россыпь заячьих тушек.

— На охоте я был, молодой, — устало пояснил дядька Гонс. — Еще вчера — теперь уже позавчера — ушел. Зато вон сколько дичи добыл. Учитесь, пацаны, пока дядька жив.

— Это ты кстати, дядька, зайцев настрелял! — обрадовался один из собеседников охотника — парнишка лет двадцати пяти, с жидкой бородкой, в кольчуге, со щитом, украшенным найрованским гербом, и мечом на поясе. — Жратвы в лагере совсем не осталось. Бобус со своими людьми ходил в горы по утру. Говорят, подстрелили козла, но он в расселину упал, не достать…

— Брешет, шельмец! — уверенно заявил Гонс. — Бобус не то, что в бегущего козла — в стоящую корову с пяти шагов не попадет.

— Так или иначе, а в дозор мы пошли на голодное брюхо, — вздохнул второй мужчина лет тридцати пяти. Судя по хриплому голосу, это его душил кашель. Он был тощ, высок, усат, плешив. Так же, как и его напарник, в кольчуге. Из оружия — направленный в землю арбалет в руке и нож на поясе. — Даже каша закончилась.

— Если хочешь, я покормлю тебя грудью, — предложил Гонс.

— Лучше уж я потерплю до утра, когда будут раздавать жареную зайчатину, — проворчал дозорный.

— Это кому как повезет. Зайцев дюжина, а вас сорок рыл. На всех не хватит.

— Завтра обещали подбросить провиант из Привратной крепости, — обнадежил молодой. — Хоть нормально поедим.

— Ага, сухарей да солонины, — продолжал брюзжать его старший товарищ. — Нет уж, я лучше свежей зайчатины отведаю.

— А у вас что нового? — спросил Гонс, сметив тему. — Долго еще здесь торчать? А то живности в округе почти не осталось, охотиться не на что. За этими косыми пришлось два дня бегать. А дальше только хуже будет.