И побежали.

Шары мелькали перед глазами, пролетали над головами, с гулом чертили диагонали и прямые линии, то впереди, то сзади нас. Мне повезло: возникший словно из ниоткуда шар угодил в рукоять меча, испепелив кожаную оплетку, расплавив почерневшую бронзу, и отскочил обратно к стене. Марэгена спас доспешный нагрудник. Ударивший наискось шар прожег дыру, задел предплечье скорда и улетел восвояси. Остальные добрались до выхода невредимыми.

Скорд первым ворвался в следующий зал.

Этот был немного уже и гораздо короче предыдущего, но такой же примечательный. Стены у него были обычные, выложенные каменной плиткой. Зато пол представлял собой монолит, изготовленный из цельного куска арекса. Эдакая плита шириной четыре и длиной пятнадцать метров. А стену слева украшал знакомый барельеф, изображавший лик грозного старца. Почти такой же, как над вторыми воротами, разве что у этого глаза сверкали искусно ограненными кристаллами.

Неужели опять морок?

Все это я заметил лишь мельком, потому как Марэген даже не остановился, быстрым шагом устремившись через зал. А сзади на меня напирали друзья, торопившиеся выйти из-под обстрела энергетическими шарами.

Таким образом, скорд успел беспрепятственно добраться до выхода из зала, когда вспыхнули глаза на упомянутом барельефе, и из кристаллов в пол ударили два тонких рубиновых луча. Там, где они коснулись арекса, произошло легкое волнение, словно от камней, брошенных в воду. Прочный монолит покрылся рябью, от эпицентра побежали концентрические круги, перекрывая друг друга, расширяясь, охватывая все большую территорию. Мы замерли на месте, но когда под нашими стопами проскочили первые волны и камень стал податливым и мягким, мы ринулись к выходу.

Передвигаться становилось труднее с каждым шагом. Ноги все глубже погружались в субстанцию, некогда бывшую, пожалуй, одним из самых прочных веществ этого мира. Арекс не плавился — он просто менял свои свойства, превращаясь из твердого в жидкий. Точнее, вязкий. Ноги, погруженные в пластичную массу по щиколотку, лишь с большим трудом удавалось вырвать из цепкого плена. И это пугало, если учесть, что с каждым следующим шагом ноги погружались все глубже и глубже.

И все-таки мне удалось добраться до выхода из очередной ловушки. Марэген, стоявший на твердом полу, выдернул меня из «каменной топи», после чего мы вдвоем помогли выбраться на «сушу» сначала Растифу, а затем и двум приятелям-цанхи, поддерживавшим друг друга в трудную минуту.

А вот Файген…

Он отстал. Запаниковал, рванул обратно, к залу с шарами, потому что туда было ближе. Потом передумал, решил присоединиться к нам и, в конце концов, увяз в камне по колено. Увяз так, что уже не мог выдернуть ног. Напуганный и беспомощный, он бился в истерике, пытался упереться руками в вязкую массу, и проваливался еще глубже.

Мы ни чем не могли ему помочь. Он был слишком далеко от нас — не дотянуться. Наверное, его можно было бы выдернуть при помощи веревки, но она, как назло, осталась у входа в подземелье.

А Духоборец продолжал погружаться. И чем дальше, тем быстрее.

Не в силах смотреть на эту картину и скрипя зубами от беспомощности, я отвернулся, когда над поверхностью камня остались торчать лишь голова и руки Файгена, которые он тянул к нам в последней надежде на спасение.

Он кричал…

Я зажал уши руками и зарычал, признавая собственное бессилие. Но его вопли приникали даже сквозь плотно прижатые ладони…

Наконец, стало тихо.

Опустив руки, я обернулся. Фейгана больше не было. Его поглотила ловушка. По гладкой сверкающей поверхности пола все еще перекатывались концентрические волны. Пока не погасли лучи, бившие из глаз защитника подземелья. Лишь тогда волнение прекратилось, каменная гладь успокоилась и…

Растиф присел и постучал костяшками пальцев по твердому полу.

— Жуть какая, — сдавленно пробормотал Арсиги, глядя на лежавшую посреди зала шляпу — немое напоминание о Духоборце.

Нас осталось пятеро.

Мы молча шли по подземелью, пока не добрались до развилки. Здесь коридор раздваивался.

Налево или направо?

Марэген, не задумываясь, свернул направо, и мы последовали за ним.

Следующий зал и очередная ловушка. В этом уже никто не сомневался.

Мы замерли на пороге.

Посреди зала возвышался полутораметровый постамент, увенчанный металлической сферой, покрытой, как дуршлаг, мелкими отверстиями.

— Что это? — устало спросил Растиф.

— Не знаю, — пожал плечами Марэген. — В этом подземелье много ловушек, с которыми мне раньше не приходилось встречаться… Сейчас посмотрим.

Мы остались стоять на месте, а скорд вошел в зал.

И как только он переступил порог, послышался нарастающий писк…

— Марэген, назад, быстро!!! — закричал я скорду.