…— Итак, Володя, что же мы с тобой имеем на сегодняшний день? — спросил Коняхин своего коллегу, лейтенанта Владимира Кубасова. — Давай еще раз прикинем.

Чекисты только что вернулись с короткого делового совещания, которое провел в отделе Русанов, собирались ехать в таксопарк, к Вячеславу Безруких, готовились к этой встрече. Они узнали, что машина Безруких — на ремонте, что-то случилось у него с подвеской, дня два-три будет стоять в гараже.

— Пожалуй, то же, что и вчера, — со вздохом ответил Кубасов. Он сидел за своим столом, напротив Коняхина, курил, задумчиво глядя на окно, где с самого утра лил настырный нескончаемый дождь. За окном их узкого, на двоих, кабинета было мрачно и сыро, пришлось зажигать «люстру» — лился с поселка, с казенного круглого светильника, рассеянный белый свет. У Кубасова горела еще на столе и зеленая лампа.

Коняхин листал тощенькую папку, стараясь освежить в памяти беседу с таксистом. Прошло уже полгода, звонков от Безруких не было, значит, сбытчика золота он не встречал, тот не объявлялся. А может, и встречал, но не стал звонить чекистам.

— Дело мне кажется дохлым с этим парнем, Валер, — Кубасов поднялся, стал расхаживать по кабинету.

Был он на полголовы выше Коняхина и в плечах пошире, при первом знакомстве производил впечатление медлительного человека, увальня и тугодума, но Коняхин как никто другой знал, какая мгновенная реакция у его напарника, как быстра его мысль и эти вот большие сильные руки мастера спорта по дзюдо. Коняхин не раз убеждался в этом на занятиях по физической подготовке.

— Ты смотри, старик, — продолжал Кубасов. — За полгода — ни одной новой информации о золоте, ни одного нового слитка в городе не появилось.

— Мы с тобой об этом можем просто не знать, Володя, — спокойно возразил Коняхин. — И это в нашей работе большой минус.

— Да, конечно, — не стал спорить Кубасов. — Но никто из моих людей ничего не знает.

— На «Электроне» могут и не знать, если именно там идут хищения, — размышлял Коняхин. — Или были. Мы ведь можем иметь дело с золотом, которое было похищено когда-то, а теперь его реализуют.

— Телефонный звонок был в начале июня, чуть больше месяца назад, — напомнил Кубасов.

— Да-а… Есть что-то, есть. — Коняхин снова углубился в папку. «Что же вы, чекисты, мер не принимаете? — прочитал он в который уже раз телефонограмму. — У нас, на «Электроне», золото воруют…» — На магнитофоне голос звучит очень искренне, убедительно. Не думаю, что это ложный звонок. Скорее, от отчаяния,

— Думаешь, кто-то из их же шайки? — опросил Кубасов.

— А почему бы и нет? Звонок — безымянный, ниточка следствию, сигнал. Человек, видно, понимает, что сколько веревочке ни виться, а конец все равно будет. Может быть, совесть заговорила, может, страх. Мы же пока не знаем, что там у них происходит.

— Но почему звопок нам, а не в милицию? Как думаешь, Володя?

— Трудно сказать. Скорее всего, потому, что человек понимает: золото — валюта. Наша компетенция.

— Тем не менее Русанов и милицию подключил. БХСС. Генерал одобрил.

Кубасов не сказал ничего. Затушил сигарету, стал одеваться. Надел плащ и Коняхин. Спросил у Кубасова: может, зонт взять, смотри как льет? Но оба они пришли к выводу, что не стоит занимать руки, да и дождь вроде бы пошел на убыль, в окне посветлело.

Вышли из здании управления два молодых, неприметных человека, зашагали к троллейбусной остановке.

Славик возился в гаражном боксе со своей машиной. Голова его, в промасленном черном берете, торчала из смотровой, отделанной кафелем ямы. Он поругивал городское начальство, которое вообще перестало смотреть за проезжей частью: дескать, влетел в большую выбоину, полную дождевой воды, погнул рычаг подвески, возись теперь.

Коняхин, присев, поздоровался с таксистом, попросил уделить ему с коллегой несколько минут. Славик охотно вылез, вытер руки, стал рассказывать, как он вез пассажиров по окраинной городской улице, по которой, кстати, и ездил не раз, стал объезжать заглохший отчего-то МАЗ и вкатился в эту колдобину…

Безруких рассказывал, а руки его по-прежнему беспрестанно тискали ветошь и голос был заметно напряжен, взволнован.

— Слава, ты не волнуйся, — сказал Коняхин. — Давай вспомним еще раз, как было дело с этим слитком.

— Ну как, — начал рассказ таксист. — Перед маем было дело. Это я точно помню. Числа двадцать седьмого или двадцать восьмого апреля. Сел ко мне в машину то ли грузин, то ли азербайджанец, я их не могу различить. Попросил отвезти к шинному заводу…

— А где он сел? — быстро спросил Кубасов.