наковальни,

У каждого в руках огромный молот,

работа в разгаре, жарко

пылает огонь.

Я стою на покрытом золою пороге,

Гибкость их станов под стать их

могучим рукам,

Вниз опускаются молоты, вниз так

медленно, вниз так уверенно,

Они не спешат, каждый бьет, куда

надо.

<>

13

<>

Негр крепкой рукою держит вожжи

четверки коней, камень,

прикрученный цепью, качается у

него под повозкой,

Из каменоломни он едет, прямой и

высокий, он стоит на

повозке, упершись ногой в

передок,

Его синяя рубаха открывает широкую

шею и грудь, свободно

спускаясь на бедра,

У него спокойный, повелительный

взгляд, он заламывает шляпу

набекрень,

Солнце падает на его усы и курчавые

волосы, падает на его

лоснящееся, черное, великолепное

тело.

Я гляжу на этого картинного гиганта, я

влюблен в него и не

могу удержаться на месте,

Я бегу с его четверкой наравне.

Во мне ласкатель жизни, бегущей куда

бы то ни было, несущейся

вперед или назад.

Я заглядываю в каждую нишу и

наклоняюсь над мельчайшими

тварями, не пропуская ни

предметов, ни людей.

Я впитываю все для себя и для этой

песни.

Быки, когда вы громыхаете ярмом и

цепями или стоите под

тенью листвы, что выражается в

ваших глазах?

Мне кажется, больше, чем то, что за

всю мою жизнь мне

довелось прочитать.

Проходя, я спугнул дикую утку и

дикого селезня во время моей

далекой и долгой прогулки,

Обе птицы взлетают вместе и

медленно кружат надо мной.

Я верю в эти крылатые замыслы,

Я признаю красное, желтое, белое, что

играет во мне,

По-моему, зеленое и лиловое тоже

далеко неспроста, и эта

корона из перьев,

Я не зову черепаху негодной за то, что

она черепаха,

И сойка в лесах никогда не учила

гаммы, все же трели ее звучат

для меня хорошо,

И взгляд гнедой кобылы выгоняет из

меня всю мою постыдную

глупость.

<>

14

<>

Дикий гусь ведет свою стаю сквозь

холодную ночь,

"Я - хонк!" - говорит он, и это звучит

для меня как призыв,

Пошляку это кажется вздором, но я,

слушая чутко,

Понимаю, куда он зовет, там, в этом

зимнем небе.

Северный острокопытный олень, кот

на пороге, синица, степная

собака,

Дети хавроньи, похрюкивающей,

когда они тянут сосцы,

Индюшата и мать-индюшка с

наполовину раскрытыми

крыльями -

В них и во мне один и тот же вечный

закон.

Стоит мне прижать ногу к земле,

оттуда так и хлынут сотни

Любовей,

Перед которыми так ничтожно все

лучшее, что могу я сказать.

Я влюблен в растущих на вольном

ветру;

В людей, что живут среди скота,

дышат океаном или лесом,

В судостроителей, в кормчих, в тех,

что владеют топорами

и молотами и умеют управлять

лошадьми,

Я мог бы есть и спать с ними, из

недели в неделю всю жизнь.

Что зауряднее, дешевле, ближе и

доступнее всего - это Я,

Я играю наверняка, я трачу себя для

больших барышей,

Я украшаю себя, чтобы подарить себя

первому, кто захочет

взять меня,

Я не прошу небеса опуститься, чтобы

угодить моей прихоти,

Я щедро раздаю мою любовь.

<>

15

<>

Чисто контральто поет в церковном

хоре,

Плотник строгает доску, рубанок у

него каждый раз шепелявит

с возрастающим пронзительным

свистом,

Холостые, замужние и женатые дети

едут к своим старикам

в День Благодарения,

Лоцман играет в кегли и сильной

рукой лихо сбивает короля,