Все то, что в хозяйстве уже не нужное. Я перехожу через мост и иду грунтовой дорогой. Тротуар, правда, здесь новый асфальтовый. По обочинам дороги и тротуара такая же картина, как и на той улице, что шла от общаги. Тротуар положен в прошлом году, но сквозь него уже пробивает камыш, ломая асфальт и торча зелеными копьями.

– Ну как получается?

– Да нет, у меня, как и было, не могу никак мусор убрать с обочин.

– На почитай и поучись, а я дай, твое посмотрю.

Вот так поговоришь с людьми о хорошем и всем хорошо. Солнце, какое красивое, как я его люблю. А улица наша центральная?! Домики как игрушечные, а витрины. Здесь все есть. Парикмахерские, дом культуры, музыкальная школа, библиотека. Есть куда пойти посидеть, культурно выпить и закусить, все под рукой. Киоски с газетами и журналами, киоски с сувенирами на память о нашем городе. Везде чистота и порядок, блюстители порядка за всем смотрят, честь им и хвала. Без нашей власти этой прелести могло бы и не быть. Видно, что люди находятся на своем месте честь им и хвала, хвала и честь.

– Слушай ты, что из нашего города помойку делаешь?

– Разве это я?

– А кто же. Ты смотри, что понаписал.

Они опять обменялись тетрадями и продолжили писать.

Один описывал прекрасные горы покрытые лесом с тропинками, цветущими полянами на которых туристы оставляли банки и склянки. Он описывал прекрасный морской берег, но тут опять валялись те же пакеты и бутылки. Но какое море?! Какое небо?! Какие скалы?! И он все это любил. Эти захламленные улицы, местами перерытые экскаватором и так простаивающие с ямами месяцами, эти забегаловки в которых тебя могут плохо накормить и еще обругать, улыбающихся бомжей, ворчливых теток, веселую молодежь, дерущихся в парке парней, пьяных мужиков стоящих в обнимку возле винного магазина, поддерживающих друг-друга и выбирающих ориентир, куда им идти, котов, собак которых в городе расплодилось с приличным излишком. И он все это любил, понимая, что все это, все, все, что его окружает это и есть он.

Другой писал о чистоте, порядке, о порядочности и воспитанности без грязи, без хамства, без бомжей и матов, без драк и семейных скандалов и тоже считал, что это и есть он.

Глава IV

Интересные происходят вещи.

Что же такое человек?

Как я увлекся когда-то Библией. Тогда было все запрещено, потом все разрешили, хотя конечно не все. Начали открывать церкви. В нашей семье всегда праздновали религиозные праздники, были старинные иконы, церковные старинные книги. Мой дед по матери закончил семинарию и был учителем уже в 1902м году. Он с нами не жил, но приезжая учил меня читать по церковно-славянски. Я малец по слогам читал часослов, евангелие, псалтырь ничего не понимая.

Прошло много лет и вот перестройка, читай, учись и я начал читать и учиться. Тогда я думал, что Библия это сверх мудрость под всеобщим впечатлением. Я ее читал, искал мудрость и находил.

Но параллельно я читал научную и художественную литературу, ту которая раньше была запрещена. И если я читал Сведенборга, то я читал и Гольбаха, если я читал Папюса, то я читал и Такселя, Меня и Блавацкую, Гурджиева и Мулдашева и т.д, и т.п. Я ходил по церквам везде, где бы я не был, в Харькове, Киеве, Полтаве, Брянске, Москве, Курске, Владимире, Белгороде и многих других городах. В селе я помогал батюшке в течение пяти лет. Помогал строить церковь как строитель, заливал фундамент и клал кладку, рыл траншеи. Помогал как пономарь и дьячок и опять как в детстве читал по церковно-славянски.

Батюшка был очень грамотный. Раньше он служил во Владимирском соборе в Киеве. Но попал под какую- то раздачу и попал к нам в село в ссылку. И вот за пять лет, приучаясь к церкви, я от нее удалился, не от духовности, а от нашей церкви. Мы с попом Александром очень сдружились. У него было очень много литературы, настолько разнообразной и ранее запрещенной. В беседах мы часто просиживали ночами, и нам было интересно познавать, сравнивать. Он меня всегда учил.

Не подходи ни к чему предвзято, думай, сопоставляй и принимай не только разумом, но и сердцем. И Господь тебе откроет. Сейчас я понимаю, что Индия и Китай свободно обходятся без Библии и Корана. Я уверен, что духовно они опережают нас. Не знаю как Китай и на сколько, но Индия духовно по моему разумению впереди всех на много. Сейчас я понимаю, что библию каждый трактует, как ему нравится, а мне она уже не нравится. Я верю в Бога, но в библии четко сказано, что там Бог Израилев, а я человек русский. В евангелиях я тоже ничего сверх естественного не вижу. А изучая свой родной язык, я все больше убеждаюсь, что мы Русские, Россияне, Раша, Родные. У нас есть свои Боги, которых из нашего языка, из нашей культуры ни куда не выкинешь. Каждое наше слово имеет глубокий смысл. Наши славянские имена не хуже греческих и латинских. Наши славянские Боги не хуже греческих, римских, индийских, китайских, еврейских и т.д, и т.п.

Что же такое человек?

Начинаю рассуждать обо всех этих вещах с попами. Они же вместо того, чтобы рассуждать и объяснять, начинают чуть ли не анафеме меня предавать. Мне часто тошнит от их неграмотности.

Что ж ты проповедуешь, если не можешь объяснить того о чем проповедуешь. Мой друг поп Александр как то сказал.

– Ну как же бабушкам не рассказывать сказок, если им это нравится.

Такая же история со свидетелями Иеговы и с кришнаитами, и с мусульманами. Каждый что-то городит, а начинаешь спрашивать по их вероисповеданию, а они вбили себе в башку, что они истинно верующие и только их вера истинная, и правильная. Вот и думай где, правда.

Я считаю, что, правда, у каждого. Каждый прав потому, что человеку не дано знать истины, да и вообще ни чего не дано. Человек просто живет под манией величия и Богов творит по своему образу и подобию.

А жизнь это жизнь.

Под церковью сидят нищие. Одна женщина без одной руки попрошайничает – Почему?

Ей платят пенсию и она еще не старая, и выглядит свежо и крепко. Я знал мужиков, которые на фронте потеряли руки и ноги, но работали, как и все. Вилков дядя Вася без руки работал конюхом.