Говорит, что мы все тут пишем на уровне седьмого класса. Да я как могу, так и пишу, всю жизнь так писал, и писать так же буду, зачем мне переучиваться, и не желаю я учиться. Выдумает всякую бредятину, для него какая-то Цветаева, Гумилев, Бальмонт, я про них и не слышал, а он орет, что они наравне с Маяковским, Блоком, Есениным. Этих я конечно знаю.

Есенин куда ни шло, а Маяковского разве прочитаешь, дыр да пыр пишет непонятно, что, а как Блок я и сам пишу, подумаешь. Исаковский ему, видите ли, не нравится, а по мне это гений, одна Катюша чего стоит. А этот не нормальный говорит, что он ее украл у кого-то. А, Дан приказ ему на запад, Это же, как гениально, а он высмеивает. Правда читает он всех этих Бродских, Высоцких заслушаешься, но они ведь запрещены были. Была бы моя воля я бы этих его Градских, Цоев, Тальковых опять запретил. То тарабарщина, то похабщина. А он опять свое:- Надо экспериментировать строфику какую-то, ритмику. Вроде взрослый мужик, а как современная молодежь, то не так, это не так. Да был я здесь лучше всех и останусь лучше всех, всех их переживу. Вон их, сколько здесь приходило и уходило, а я один остался. Я здесь вечный и через 200 лет мои книги читать будут, и гениальность моя не умрет. В поэзии я золотой самородок.

Сколько у меня знакомых деятелей в литературе и искусстве. Вот и сейчас веду переговоры с учеными из Москвы. Умнейшие люди, такого высокого уровня, преподают в университетах, знакомы с знаменитостями, даже на приемах у президента бывают. Говорят там за наш Крым горой, что бы у нас государственным русский язык был.

Эти ученые на летнее время приехали вести раскопки со своими студентами. Потом у них какие-то подводные археологические изыскания. Сами много пишут, книги издают, у них там собственная редакция и типография. Послушать таких людей одно удовольствие. А как они слушали мои стихи, а оценку, какую дали ого-го. А этот вечно с насмешками. А эта молоденькая симпатичная, а уже писатель – фантаст. Несколько книг издала даже за границей. Вот они по достоинству оценили мое творчество. Обещали спонсорскую помощь и по льготным ценам печатать наши книги. И все это благодаря мне. А он, что сделал? Даже книжки не одной нет. А кто его знает? Да ни кто. Так и исчезнет ни кому ненужный. А я на следующее заседание нашего литобъединения приведу ученых из Москвы. Вот он бы пусть попробовал. Смеяться и рассуждать все умеют, а самим что-нибудь сделать лень, да и не с их способностями. А ко мне как говорится на ловца и зверь бежит.

Как это получилось, что мы около библиотеки встретились. Везучий я, а все потому, что везде с добром, честностью и любовью.

Удивил я, конечно, всех, еще бы три таких личности привел в кафе на заседание нашего литобъединения. Все им доказал. Как все были восхищены. А как эти двое говорили, все заслушались и восхищались. Теперь мы будем печатать наши книги в Москве. Оказывается это довольно просто. У них везде знакомства, везде связи, свои фонды. Их люди постоянно курсируют по стране, поддерживая талантливых людей у которых нет средств. Этот Виктор, забыл как по отчеству, почти со всеми крымскими поэтами и писателями знаком, и профессоров из нашего педагогического гос. университета почти всех знает. Я их не знаю, а он знает. А эта молоденькая красавица такую ясно и за границей примут. А этот наш опять учудил. Мало, что сам ушел пиво пить, еще и Эдика за собой увел, ну разве не хамло. Моя бы воля я бы его, хотя я добрый, а они, небось, завидуют моему знакомству с такими людьми.

Глава VI

С одной стороны мне жалко нашего руководителя. Ему уже 74, а в литературе уровень 8го класса.

В 7м проходим ямб, хорей, дактиль, амфибрахий, анапест, верлибр, мужскую, женскую и т.д.

В четвертом синонимы, антонимы и на протяжении всего русского языка члены предложения.

У человека высшее образование, пишет более пятидесяти лет, а понятия обо всем этом, увы.

О философии полное отсутствие, в истории тоже. В литературе такое впечатление, что о Ремарке, Диккенсе и Бред Бери он даже не слышал. Что можно говорить о Папюсе, Сведенборге, Такселе.

Слава богу, что вроде бы о Платоне и Сократе слышал. Хотя о Блаватской, Гурджиеве, Рерихе, Мулдашеве, Андрееве, Петухове и т. п, он даже понятия не имеет. Гороскопы по годам, зодиакальные, друидские, нумерологию, хиромантию и т. п, понятия ноль. Что можно говорить о мифологии других стран и о славянских Богах. Какой разговор может быть о других религиях, когда он понятия о своей государственной не имеет. За три года нашего знакомства он как руководитель литобъединения ни разу не поговорил со мной. Он всегда избегает разговора.

С другими литераторами нашего городка при встрече мы можем беседовать часами, не смотря на то, что у нас разные взгляды и что мы разных или одинаковых мнений. Сколько раз я хотел с ним побеседовать, все в пустую, он просто исчезает, зато всем говорит, что я его достал, что я его в разговорах оскорбляю. За три года мне не удалось с ним поговорить в общей сложности даже 15ти минут. Хорош руководитель. Его стихи и стихами назвать нельзя, так четверостишья с перекрестной рифмой, слава Богу, если опоясывающая. А рифма тень – плетень. Возьмите, почитайте их в нашей городской библиотеке море, они ни кому не нужны. Я их наверно больше всех читаю, да ученики мои, которых я заставляю читать таких поэтов, что бы знали, как не надо писать. Хотя Володя Уткин сам перечитывает все нужное и ненужное «хотя тоже нужное» еще больше меня, мало того учит наизусть, хвалю. Почитать мои стихи тоже, пожалуйста, только книги у меня нет, все в самиздате. Не печатаю. Начитаюсь Гумилева, Блока, Цветаеву, Бальмонта, Высоцкого, Бродского и других. Частенько плачу. Потом сижу, и думаю, какая я бездарь.

Это этим архаровцам до фени, они печатают даже не задумываясь и гордятся книгами. Их совершенно не волнует, читают их или нет. Главное книги есть, и они члены и их в верхнем аппарате знают. А мое мнение. Чем больше пишешь, тем больше считаешь себя гением, чем больше читаешь, тем больше считаешь себя бездарностью. Я читать люблю.

А как он любит приглашать приезжих поэтов. К нам в городок отдыхать многие приезжают.

Пригласил однажды запорожского клоуна. Тот возомнил себя Пушкиным. Пишет сказки для взрослых. Отпустил бакенбарды, правда белые и профиль у него пушкинский. А стихи и поэмы,

Курица – жмурится, топал – хлопал. В общем, насмеялись мы вволю. И вот в конце его выступления мой ученик Володя задает ему вопрос:- Как вы относитесь к философии Канта и Ницше. Он не задумываясь, отвечает:- Я все это давным-давно забыл. Это надо такое брякнуть.

Приглашал он из Севастополя, из Москвы, из Питера и других городов. Есть скромные, почитают стихи, задаешь вопросы. Отвечают, беседуют нормально. Но многие на таких понтах. Они ведь из таких городов, а мы здесь деревня – неуки. А начнут читать, да наши девчонки лучше пишут, только вот им он ни разу не предоставил часочек авторского времени, а они от скромности молчат, еще и его защищают.