– Как всё устроилось на диво! – искренне сказала Мелиссина. – Ты мне подходишь, Алоара!

Адемар не подвёл, прислал-таки четырёх сметливых рабов, и те быстренько навели порядок в доме Квинтиллиев – отскребли грязь, отмыли всё, отчистили. А Ильдерик окропил все углы святой водой.

Елена не пожалела денег, выданных патриархом, и купила кровать и стол из бронзы работы древних литейщиков, развесила повсюду посеребренные светильники с молочного цвета колпаками из алебастра, расстелила ковры армянские и ширазские – домус сразу приобрёл жилой вид.

Но не в этом заключалась основная работа тайной посланницы. Почти всю неделю Мелиссина разъезжала по Риму, а ее булгаро-печенежский эскорт вовсю сплетничал о хозяйке, разнося слухи и дразня любопытство обитателей города, некогда являвшегося центром мира, а ныне неотличимого от заштатного городишки. Тарвел с Котяном, бегло говорившие на латыни, небрежно живописали, каким потрясающим богатством всегда была окружена их госпожа, как вращалась она в великосветском обществе эмиров и шейхов, ханов и шахов, королей, герцогов и прочих отмеченных регалиями властителей. Котян с ностальгией вспоминал глазурованные купола Багдада, причудливые колоннады Альгамбры, сказочную роскошь Священных Палат, а Тарвел вздыхал о редких яствах и винах, доступных лишь халифам – и слугам Елены, этой таинственной богачки, ослепительно-красивой и загадочной женщины.

Надо ли говорить, какие толки и пересуды вызвала Мелиссина в римском высшем обществе!

И вот, под конец первой недели в Риме, к Елене прибежала запыхавшаяся Берта. Вытаращив глаза, она выпалила:

– К вам с визитом направляются Марозия, дочь Теофилакта Тускулумского, патриция и сенатрисса, супруга короля Уго Арльского! Да, и ещё сестра её, Теодора-младшая!

Мелиссина, прихорашивавшаяся у зеркала, спокойно спросила:

– Уго? А мне говорили, что в Италии правит король Гуго.

– Ну, это мы так говорим – Уго. Ах, вы просто не представляете, кого будете принимать! Марозия – великая женщина! По сути, она правит Римом!

– Успокойся, Берточка, – улыбнулась Елена, расчёсывая волосы русским гребешком из моржовой кости. – Ну правит. И что? Я перевидала на своём веку столько правителей, что их не вместила бы эта вилла! Разве что с китайским императором не довелось свести знакомство, но это меня мало печалит. Алоара! Поможешь мне?

– Конечно! – подскочила девушка.

Мелиссина сбросила одежды и улеглась на кровать. Берта, хоть и будучи моложе, с завистью созерцала её совершенное тело, не изуродованное родами, не тронутое безжалостным временем. Да полноте, может ли смертная иметь столь гладкую кожу? Столь упругие ягодицы? А как высока, как туга её грудь! Как крут изгиб её бёдер, будто вторящий линиям драгоценной амфоры, полной жизни!

«А вдруг это дьявол в обличье женщины?!» – ужаснулась Берта. Да нет же, нет! Ведь только вчера Елена навещала папу Иоанна! Разве позволено Сатане войти под своды Латеранского дворца? Конечно же нет!

Прибежала Алоара и принесла с собой большой ларец, разгороженный на маленькие вместилища, откуда выглядывали баночки, скляночки, флакончики, коробочки – походное хранилище для благовоний и мазей, спасающих красоту от увядания.

Алоара растёрла Мелиссине грудь и лицо настойкой крокуса, смазала волосы и веки экстрактом сладкого майорана, в кожу стоп и коленей втёрла отвар тимьяна с добавкой лепестков жасмина, ладони и плечи смазала миррой, а губы, шею и внутреннюю сторону бёдер растёрла розовым маслом и вытяжкой из цветов лотоса.

Полежав немного укрытая покрывалом, Елена, не спеша, оделась, накинув столу из голубого шёлка и обув мягкие меховые туфельки.

Солнце уже покинуло верхнюю точку полудня и здорово склонилось к закату, когда пожаловали гости – Марозия с Теодорой, в сопровождении массы прислуги и охраны. Елена вышла их встречать.

Теодора-младшая была моложе сестры, но и Марозия, возраст которой приближался к сорока, не выглядела на столько. Это была стройная, красивая женщина, из тех, что в юности выглядят простоватыми и страшненькими, но расцветают к тридцати, с годами всё полнее и ярче раскрывая свои красы, усиливая Евины чары. Марозию отличали пухлые, чувственные губы, изящный, прямой нос истинной римлянки и большие, широко расставленные глаза, в которых светились ум и юмор.

Теодора походила на сестру внешне, но вот внутренней силы и собранности Марозии ей недоставало.

– Приветствую владычицу Рима! – сказала Мелиссина.

Марозия откликнулась воркующим грудным голосом:

– Тогда и я приветствую вас в моих владениях.

Повинуясь приглашающему жесту Елены, сёстры вошли в вестибул, свертывая с себя тяжелые плащи и оставаясь в сюркени из драгоценных материй. Свиту увела Алоара – в людскую.

Заранее вызнав все тонкости местных ритуалов и обычаев, Мелиссина первым делом усадила гостий за стол, ломившийся от снеди. Марозия повела себя весьма непринуждённо и утолила свой аппетит на славу.