– Ваше здоровье! – радостно заорал Карл Вилобородый. – На все четыре ветра!

– Откуда боги несут?

– От Амальфи!

– А чего вы в той Амальфе забыли-то?

– Дык, ёлы-палы! Одной лимончеллы сколь выпили – страсть!

Экипажи обеих лодий грохнули одновременно.

Тут земля амальфитанская, что цвела и пахла по правому борту, ушла к северу, загибаясь оконечностью и открывая пролив между Сорренто и островом Капри.

– Кормчий, право руля! – скомандовал Вилобородый. – Табань правым бортом! Левый борт, поворот!

Весла справа погрузились, тормозя ход, и разбежавшаяся лодья стала неохотно заворачивать в пролив.

– А нас уже ждут, Клык, – сказал Олег, выпрямляясь.

Инегельд обернулся к носу лодьи и нахмурился – на лазурных волнах пролива, ближе к Сорренто, покачивались десятки галер. Их мачты были убраны, как то делается перед боем, и лишь кое-где полоскались стяги с фигурой Св. Януария, покровителя Неаполя. Заметив варяжские корабли, капитаны галер воодушевились, их протяжные крики переполошили подчинённых – вразнобой загудели барабаны, и сотни вёсел заблестели на солнце, загребая голубую воду.

Инегельд осклабился.

– Ла-адно… – протянул он. – Сами полезли? Ну-ну…

Карл Вилобородый зычно скомандовал:

– Спустить парус, крепить снасть! Мачту уложить! Брони вздеть!

Те же короткие приказы зазвучали на остальных лодьях маленького варяжского флота. Венецианцы на санданумах держались в стороне, а вот хеландии, на огонь которых рассчитывал Олег, затеяли странный манёвр – двинулись к западу, обходя Капри с юга.

– В тыл, што ли, выйти хотят? – поинтересовался Клык, натягивая кольчугу.

– Надеюсь, – процедил Сухов.

Прежние подозрения насчёт Иоанна Радина, подутихнувшие было, проснулись в нём с новою силой. Да и то сказать, не сами ж по себе навклиры хеландий сговорились, дабы варягов бросить в лихую годину! Или сговорились? Да ну, глупость какая-то… Может, струсили просто, да и дёру дали? А с чего бы им такими пугливыми вдруг стать, да ещё обоим сразу? И ведь никакой суматохи на палубах хеландий! Как шли они на запад, так и продолжают идти. В тыл выйти хотят? Архиглупо. Это он погорячился, версию князеву поддержав. Пока тот Капри обойдёшь, морской бой закончится давно. Господи, что же тут творится, на самом-то деле?!

Олег быстренько скинул сагий и облёкся кольчужным панцирем, сверху натянув стёганую эмилорику. А вот шлем он предпочёл варяжский – круглый, с нащёчниками, здорово похожий на те, что носили римские легионеры, разве что без гребешка.

– Биться будем? – тревожно спросил Пончик, едва совладая с кожаными ремешками доспеха.

– Будем, – усмехнулся Олег. – Куда мы денемся… Ты бы спрятался в трюм, что ли. Стрела, она, это самое, тоже дура…

– Ещё чего… – пробурчал Александр. – А раненым помогать кто будет? Ангелы небесные? Угу…

Сухов взвесил в руке ромейский щит-скутарион и отложил, выбрал круглый варяжский щит – этот, хоть и потяжелее будет, зато и понадёжней. Проверено…

Олег смотрел на приближавшиеся галеры без трепета – не остыв ещё после взятия Амальфи, он принимал новый вызов, испытывая не страх, а гнев. И ещё рос в душе азарт, коего вчера не ощущалось вовсе, – побитие амальфитанцев было просто грязной работой. Да и разница чувствовалась: вчера они сами нападали, а сегодня нападают на них.

Между тем на лодьях забряцало оружие – из трюмов споро доставали дубовые сундуки с мечами, объёмистые вязанки копий, луки да колчаны, набитые стрелами. Вооружались варяги, вооружались аланы, ясы, савиры, булгары – хватало воинственных племён на землях будущей Руси.

– А чего ты не командуешь? – спросил Пончик, ревниво оглядывая лодьи. – Ты ведь аколит! Угу…

Сухов хмыкнул.

– Вот высадимся, – сказал он, – и буду я аколит. А на море лучше наших ярлов не сыщешь бойцов. Зачем же им мешать своим чутким руководством?

Он снова проводил глазами хеландии, следовавшие вдоль южного берега Капри, и прищурился. Назойливые мыслишки не прекращали вертеться в голове. Неужто и впрямь Радин – тот самый главарь? «Пятый, который первый»? Если так, то понятно, почему огнепальные корабли бросили варягов, – друнгарий заметает следы, убирает свидетеля самым естественным образом – и чужими руками. Ведь семи лодьям противостоят три десятка неаполитанских галер – перевес, однако.

Хм. Что-то тут не сходится.

Главное же, что мешало Олегу, заключалось в следующем – простоватый друнгарий был ему чем-то симпатичен. Тем, наверное, что не лез в самую грязь придворных интриг, из-за чего оставался на вторых и третьих ролях, занимая посты ответственные, но скромные. Брезговал? Или же искусно притворялся? Поди разбери…

– Воздух! – крикнул Пончик.

Олег мигом вскинул щит на манер зонтика – десятки стрел, пущенных неаполитанскими лучниками, посыпались с неба.