С тех пор не проходило дня, чтобы он не повздорил с сестрой. Уступать Жанна не желала ни в чем. По утрам поводом обычно служила «Смена». Одной газеты им не хватало. Тем более что в «Смене» часто писали о морской спецшколе. Ясно, что Антон имел право узнать об этом первым. Но на сестру не действовала логика. Она хватала газету и начинала читать самое интересное вслух, но таким тоном и с такими комментариями, что Антону хотелось отодрать ее за косы.

К сожалению, кос у нее теперь не было. И потом, женщинам надо уступать. То женщинам. А тут не поймешь кто. Что в сестре, кроме вредности? Но отец как-то заметил, что дело не в Жанне. Просто надо уметь быть мужчиной.

С тех пор газетой владела сестра. Антон старался этого не замечать. Холодная невозмутимость удавалась ему не всегда. Стоило Жанне надуть верхнюю губу и уткнуться в газету, как брат уже знал – сейчас начнет цитировать.

– Ну вот, – торжествовала она. – Так и знала! Если не ошибаюсь, это касается тебя. Информация ТАСС: «Форма для учащихся военно-морских спецшкол».

Антон читал и не верил своим глазам:

– «Утверждена новая форма для учащихся средних военно-морских спецшкол Наркомпроса. Лента на бескозырке короткая, оканчивающаяся бантом с надписью: „Военно-морская спецшкола“. Бант располагается на левой стороне бескозырки, в задней ее части; фуражка без белых кантов. Учащиеся будут одеты во фланелевую рубаху со стоячим воротником, застегивающимся на две пуговицы. На левом рукаве рубахи и шинели якоря красного цвета».

– Типичный трамвайный кондуктор, – мстительно комментировала Жанна.

Антону оставалось только промолчать. От флотского великолепия в форме не осталось ничего. Отменялись тельняшки, синий отложной воротник – гюйс и канты на кургузой бескозырке без лент.

Ребята почувствовали себя обманутыми. С утра школа закипела, как прибойная волна.

– Ты знаешь, – сказал Димке Куржак, – мой брат тоже газету читал. Говорит, что мы на самом деле станем похожими на морских поваров.

– Коков, – ревниво поправил Майдан и тут же похолодел. Слово не имело значения. Не все ли равно, как будут дразнить?

– Называется, морская форма, – горячился Куржак. – Да в ней и во двор не выйдешь. На смех курам.

– Разве ты сюда поступал из-за формы? – спросил его Тырва.

– Я? Вообще-то нет! – смутился Жорка. – Но во дворе…

– Форма должна определять содержание! – поддержал приятеля Димка Майдан. И эта философская мысль показалась всему взводу не только подходящей, но и очень солидной.

Раймонд промолчал, но все заметили, что спорить он не стал. В дискуссии не принимал участия и Лека Бархатов, хотя было видно, что помощник командира взвода тоже разочарован.

На большой перемене стихийно образовалась делегация к капитану третьего ранга Радько.

– Под Пушкина работаете? – спросил военрук у предводителя Антона Донченко.

– Нет! – растерялся Антон.

– Стихи пишете? – наступал военрук.

– Не… получаются… – признался Донченко.

– Вот видите, – засмеялся Радько. – Тогда бакенбарды зачем? Разве не слышали, что всем ученикам приказано остричься наголо?

Военрук протянул Донченко рубль и распорядился:

– Кудри долой! Заодно побриться! Не забудьте доложить командиру взвода, что получили от меня замечание.

Антону было приятно первый раз в жизни получить такое приказание, но расставаться с челкой он не собирался. В крайнем случае можно ее укоротить.

Затем военрук внимательно оглядел остальных членов делегации. Они переминались с ноги на ногу. Энтузиазм дал заметную утечку.

– С чем пожаловали?

Майдан молча протянул ему «Смену».

– Спасибо. Газеты уже читал, – отказался Радько. – И мне непонятно…

– Что за форма? – подхватил Димка. – Даже без тельняшек…

– Непонятно другое, – продолжал капитан третьего ранга. – Как я предполагаю, вы собираетесь стать военными людьми. Так?

Кто бы стал возражать? Делегация скромно подтвердила поговорку о том, что молчание – знак согласия.

– А вот здесь ясно напечатано, – взял газету Радько: – «Утверждена новая форма…» Понимаете, ут-вер-жде-на! Приказы на военной службе, как вам уже должно быть известно, обсуждению не подлежат. Есть еще вопросы?

Радько добавил, правда, что с тельняшками произошло недоразумение. Тельняшки никто не отменял.

– Разрешите идти? – мрачно спросил Майдан и вытянул руки по швам. Ему стало ясно, что взаимопонимания с военруком все равно не достичь. Тельняшки были слабым утешением. Какой в них смысл, если сине-белые полоски все равно скроет глухой стоячий воротник?

Разочарованная делегация отправилась восвояси, а упрямый Димка на всякий случай решил поискать другие возможности заявить претензию. Заглянув в знакомую дверь, где раньше заседала приемная комиссия, он поспешил ее поплотнее захлопнуть. Там сидел директор. Директор посмотрел на него так, что Димка предпочел в переговоры с ним не вступать. Зато в соседнем кабинете его ждала неожиданная приятная встреча. В широкоплечем рыжем моряке Майдан узнал старого знакомого.