Майя вспомнила свои мытарства с квартирой. Но ведь она честно делала все, чтобы достичь результата!

– Если делаешь все, что надо, но в глубине души не уверен, – пояснил Карим, – тоже не добьешься своего. Вы подсознательно выберете не ту карту, расспросите не того прохожего, сядете к водителю, который завезет вас невесть куда. Вот и ваша старуха взяла да помолодела – значит, выбрали не ту старуху.

– В следующий раз устрою конкурс, – пообещала Майя. И, испытующе глядя на Карима, спросила: – А вы правда верите тому, что я говорю?

– Верю, – просто ответил Карим. – Знаете, бывают необыкновенные люди, которые одной силой воли горы сворачивают. Взять вот Жанну Д’Арк: ну кем она была сама по себе? Ни опыта, ни знаний; по возрасту совсем еще девчонка. А верила, что освободит Орлеан – и освободила.

– Она плохо кончила, – мрачно напомнила Майя. Ей не хотелось признавать правоту своего собеседника.

– Плохо? – удивился Карим. – Да она ведь причислена к лику святых!

Майя молчала. Жанна Д’Арк была чересчур далека от нее, чтобы стать путеводной звездой в этом походе.

– Мне рассказывали, что бабка моя, – продолжал Карим задумчиво, – такая же железная женщина была – все по-своему поворачивала. И пикнуть никто не смел, даже чиновники ей квартирный вопрос решали как миленькие. Это в нашей-то стране!

– Она жива? – напряженно спросила Майя.

Карим пожал плечами:

– Не знаю. Я ее ни разу не видел, а мама никогда с ней не общалась – у них там давно, еще до моего рождения, ссора вышла очень крупная. Она и сама никогда нам не писала, хотя адрес был.

– Так она жила не с вами в Севастополе?

– Нет, в Москве.

Майя вдруг похолодела – она поняла. Все в этот момент точно замерло вместе с ней, и в полном безмолвии женщина отчетливо услышала журчание воды.

– Синицина, – прикрывая губы рукой, точно в испуге, произнесла она. – Синицина Анна Леонидовна. Это ведь ваша мама?

Карим недоуменно свел брови:

– Да, это ее девичья фамилия. Откуда вы знаете?

Майя пыталась глубоко вдохнуть, но у нее ничего не выходило.

– Значит, не все дети умерли, – пробормотала она. – И серьги не все отобрал тот вор. Значит, она так и хотела, чтобы мы с вами встретились. Господи! Что же это за человек?!

– Здравствуйте, это Анна Леонидовна? Я к вам от Глафиры Дмитриевны, из Москвы, она мне дала ваш адрес.

По ту сторону домофонной панели ничего не ответили, однако щелчок, оповещающий о том, что дверь открыта, прозвучал, и Майя поспешила втянуть свой чемодан на колесиках в подъезд. На лестничной площадке прямо перед ней стояла женщина, по возрасту годящаяся ей в матери. О лице ее Майя поначалу не могла сказать ничего, поскольку лицо это было до предела напряженным.

– Она жива? – в упор спросила женщина на площадке.

– Кто? Глафира Дмитриевна? Да, жива, здорова. Она говорила, что вы сдаете комнаты отдыхающим…

– Комнаты?! А-а, вы, должно быть, на море приехали… Ну, проходите, что-нибудь придумаем.

Чувствуя себя до крайности неловко, Майя втянула свой чемодан в квартиру.

– Если вы не сдаете, я могу поискать другое жилье, – неуверенно предложила она.

– Да нет, не надо, – последовал ответ, – вот эта комната вас устроит? Здесь живет наш сын, когда бывает в городе, но летом его, как правило, нет. Так что располагайтесь.

Приняв душ и передохнув с дороги, Майя уже через час сидела на кухне с хозяйкой, и та разливала по кружкам холодный компот. Чай в такую жару был просто неуместен. На сей раз Майя имела возможность рассмотреть Анну Леонидовну, не упуская деталей, и женщина производила на нее все более и более приятное впечатление. Статная, с горделивой осанкой и спокойным достоинством в движениях; про нее язык не поворачивался сказать: «хорошо сохранилась», потому что Анна Леонидовна была сама жизнь, а не когда-то прошедшая и законсервированная молодость. Легкая полнота гладко натягивала кожу на лице, а густые светло-русые волосы хоть и были уложены на затылке в продолговатый валик, но, выбиваясь из него, слегка вились у висков, придавая ее облику мягкость и нежность. Черты лица, как сразу отметила Майя, были очень правильные, но не резкие, а как бы смягченные, что делало лицо особенно милым.

– И как же поживает Глафира Дмитриевна? – спросила хозяйка квартиры со странными нотками в голосе. Она словно бы и хотела, и опасалась услышать ответ.

– У Глафиры Дмитриевны все очень хорошо, – несмело начала Майя. – Она поздоровела, помолодела даже, можно сказать. Прекрасно себя чувствует.

Явно под впечатлением от услышанного, Анна Леонидовна покачала головой.

– А живет она по-прежнему одна?

– Э-э-э… – Майя напряженно пыталась вырулить на скользкую дорожку между правдой и ложью, – она встречается сейчас с одним человеком, возможно, они будут жить вместе.