Для увещанья другая есть речь, которою можно

480Друга ободрить, слова ж, что изрек ты, нечестия полны!

Сказ есть такой, что еще до тебя поносили бессмертных

Алоиады, 305с которыми ты нисколько не можешь

Силой равняться. И что ж? Укротили их быстрые стрелы

Сыны Латоны обоих, как ни были оба могучи!»

Так он сказал. Но в ответ рассмеялся сын Афареев,

Искоса глянул и с речью обидной к нему обратился:

«Ну-ка, на свой пророческий дар полагаясь, скажи мне,

Уж не такую ль и мне бессмертные гибель готовят,

Коей отец твой сгубил Алоэя сынов. Но придумай,

490Как бы уйти невредимым тебе от руки моей, если

Будешь ты в том уличен, что твое предсказанье впустую!»

Так он ярился, бранясь, и у них затянулась бы ссора,

Если бы спорящих их и товарищи окриком громким

И Эзонид не сдержал. Орфей же левой рукою

Поднял кифару свою и силу испробовал песни.

Пел он о том, как когда-то и суша, и небо, и море,

Раньше друг с другом в одну перемешаны будучи форму,

В гибельной распре затем отделились одно от другого

И средь эфира свое неизменное заняли место

500Звезды, а также луна и пути неуклонные солнца.

Пел он, как горы взнеслись, как громко шумящие реки

С нимфами вместе возникли, а также и всякие гады.

Пел и о том, как сперва Офион и с ним Евринома

Океанида над снежным Олимпом владыками были,

Как, побежденный насильем, он отдал почетное место

Крону, и Рее — она, и как в глубь Океана низверглись.

Те ж средь Титанов, блаженных богов, лишь дотоле царили

Зевс пока не возрос, пока, по-младенчески мысля,

Жил он в Диктейской пещере, киклопы ж, земли порожденье,

510Силу его укрепить не успели грозным перуном,

Громом и молнией, коими множится Зевсова слава. 306

Спел, и умолкнуть формингу заставил и дивный свой голос.

Но хоть и смолк он, по-прежнему голову долу склоняли

Спутники все, напрягши свой слух, пребывая в безмолвном

Очарованье. Так внедрилось в них обаяние песни!

Следом за тем, невдолге, растворив возлиянье для Зевса,

Стали, как должно, его проливать на алтарь, где горели

Жертв языки, а потом опочили в сумраке ночи.

Только лишь ясные очи сверкающей Эос взглянули

520На Пелиона утес обрывистый, и о спокойный

Мыс ударять стал прибой волнуемой ветром пучины,

Тифис восстал ото сна и тотчас товарищей начал

Он побуждать, чтоб взошли на корабь и наладили весла.

Страшно Пагасский залив загудел, и Арго пелионский

Воплем ответил ему, поспешая в дорогу пуститься, —

Ибо священный брус из додонского дуба 307Афина

Вделала в судно свое, в середину самую днища.

Сразу один за другим на палубу всходят герои:

Как жеребьевка решила, назначив каждому место,

530Так, благочинье блюдя, при своих они веслах садятся.

Посередине Анкей и Геракла могучая сила

Сели. А рядом с Гераклом дубина лежала, и гнулось

Днище ладьи под пятою его… Втащили причалы,

Стали на волны вино возливать. Язон со слезами

Очи свои от родимой земли оторвал. А герои

Словно как юноши те, что Фебу в честь хороводы

Или в Пифоне ведут, иль в Ортигии, иль над Йеменом, 308

Вкруг алтаря под формингу и разом все вместе о землю,

Стройный порядок блюдя, ударяют быстрой ногою,

540Так и они под кифару Орфееву веслами били

По ненасытного моря равнине, и волны плескались.

Пеной то здесь покрывалось, то там темноцветное море,

Страшно кипя и бушуя под силой мужей многомощных.

Несся корабль, и сверкали под солнца лучами, как пламя,

Снасти, и след его вдаль бороздою белой тянулся,

Словно заметная глазу тропинка на луге зеленом.

С неба высот в этот памятный день все боги глядели

И на корабль, и на мощь богоравных мужей, что по морю