«Норма Джин написала мне, какая на ней будет одежда и какого цвета, — вспоминала Бернис. — Мы с Пэрисом и Ниобой вышли на перрон и стояли, ожидая, когда поезд окончательно остановится. Я спрашивала себя, кто из нас первой узнает другую, и вообще, узнаем ли мы ее. У нас не было ни малейшего шанса ее не узнать! Все пассажиры, выходящие из вагонов, выглядели совершенно обычными людьми, а затем, внезапно, появилась эта высокая великолепная девушка1. Мы все сразу закричали. Ни один из пассажиров не выглядел так, как она: высокая, необыкновенно симпатичная и свежая, и, как она и писала, одетая в ярко-синий шерстяной костюм и шляпку с приколотым на полях сердечком».

Встреча была очень сердечной. Две сестры познакомились и провели много времени, разговаривая об истории их семьи, пытаясь соединить воедино кусочки мозаики, которые они слышали от родных. Рассматривали фотографии родственников. Глядя на фотографии Глэдис, такой красивой в юности, Бернис спрашивала себя, какая она теперь. Норма Джин сказала, что она «все еще очень ничего», но заметила, что Глэдис больше никогда не улыбается. Она также сказала, что Глэдис кажется ей «чужой». «Часть меня хочет быть с ней, а другая часть боится ее», — заметила она.

Они также говорили об отце Бернис, Джаспере, мужчине, который когда-то забрал ее и ее брата у Глэдис и вырастил их вместе со своей новой женой. Бернис признавалась, что они с отцом не были особенно близки, и назвала в качестве причины таких прохладных отношений то, что он сильно пил. Она также сказала, что очень любила мачеху — женщину, которая воспитала ее вместо Глэдис.

Это приятное общение закончилось, когда Норма Джин узнала, что ее муж неожиданно получил отпуск. Она быстро собралась и поехала повидать Грейс в Чикаго, прежде чем вернуться в Ван-Нойс. Стоит обратить внимание на тот факт, что Норма Джин в это время посылала деньги ее «тете Грейс», потому что, очевидно, они с Доком столкнулись с финансовыми трудностями. Конечно, зарабатывала она немного, но все же, даже при ее скудном заработке, она нашла возможность проявить щедрость к той, кто любил ее все эти годы. Также стоит отметить, что Норма Джин, похоже, простила Грейс за то, что та оставила ее и уехала в Вирджинию. К тому времени Норма Джин, вероятно, уже знала, что жизнь порой закладывает довольно крутые виражи и в результате люди не всегда получают то, что им бы хотелось. Это прощение было ключом к дальнейшей жизни.

Когда Норма Джин возвратилась в Калифорнию из этой поездки, ее мир полностью переменился за один миг благодаря счастливой случайности. Никто — ни ее близкие, ни она сама — даже не предполагали возможности такого драматического поворота событий.

Примечания

1. Рост Нормы Джин составлял 5 футов 5 1/2 дюйма.

Мгновенный успех

В конце 1944 года, когда Норма Джин Догерти возвратилась на работу после отпуска, ее и нескольких работавших вместе с ней женщин попросили попозировать фотографу одной из военных частей, который делал обучающий фильм для армии. Снимки должны были также появиться в правительственном журнале «Янки». Она не была уверена, что это необходимо, но ей всегда хотелось попробовать. Много лет назад Грейс Годдард сказала ей, что она очень симпатичная, что она особенная и что однажды она будет работать в шоу-бизнесе. Конечно, это был не совсем шоу-бизнес, однако в этих съемках было определенно что-то увлекательное. В тот день, когда фотографы, включая Дэвида Коновера, прибыли, чтобы снять ее и других женщин в рабочей одежде — серых брючках и зеленой блузе, — она уже не сомневалась. Норма Джин почувствовала удивительную легкость. Она совершенно не волновалась. Одно мгновение может изменить будущее человека, и тот миг, когда Коновер сделал свой первый снимок чувственной, и при этом кажущейся целомудренной, Нормы Джин, был тем самым мгновением. В эту секунду ее жизнь изменилась. «Мое будущее с Нормой Джин рухнуло в тот момент, когда армейский фотограф щелкнул затвором своего фотоаппарата, — заметил однажды Джим Догерти. — Просто тогда я еще не знал этого».

При описании быстрого взлета некоторых знаменитостей на вершины шоу-бизнеса часто используется фраза «наутро он проснулся знаменитым». Нередко это просто гипербола. В случае Нормы Джин Мортенсен — которая вскоре станет Мэрилин Монро — это была правда. Уже много раз рассказывали о том, что она мгновенно понравилась фотографам и вскоре стала очень востребованной моделью. Конечно, неоднократно рассуждали на тему ее отношений с этими фотографами и даже сообщали как о доказанном факте, что она спала с ними, чтобы продвинуться к вершинам бизнеса. Однако следует заметить, что побуждения фотографов, которые позднее утверждали, что у них были романтические отношения с Мэрилин, всегда вызывали серьезные подозрения. Ни один из них никогда не рассказывал о том, что у них был секс с ней до того, как она стала очень известной и стало очень престижным заполучить этот секс-символ в свою постель. За прошедшие годы подобные истории, — и книги! — порой даже якобы подтвержденные «фактами», разваливались одна за другой, когда доходило дело до мелких подробностей. Со своей стороны Мэрилин всегда создавала впечатление, что в те годы она не интересовалась сексом. Возможно, эти истории раздувались ее мастерами рекламы [...], но сама она была последовательна в этом вопросе. Те, кто хорошо ее знал, говорили, что было бы очень удивительно, если бы вдруг выяснилось, что она спала с фотографами, чтобы продвинуться в шоу-бизнесе. В конце концов, она была невероятно красива, и ей вполне хватало одной внешности. Вскоре она стала достаточно успешной, чтобы ей давали работу модельные агентства. К весне 1946 года ее фотографии красовались на обложках более чем 30 журналов.

Помимо скорости ее взлета самым удивительным было то, как органично она вошла в модельный бизнес. Она была очень любознательна, дотошно изучала все этапы работы и очень критически относилась к своей внешности. Например, она задавала Дэвиду Коноверу вопросы об освещении, о различных видах объективов, о том, что необходимо сделать, чтобы модель выглядела лучше. Разговаривая с ним после фотосессий, она изучала фотопленку с дотошностью профессиональной модели. Она хотела знать, что было сделано неправильно, если результат не соответствовал ее ожиданиям. Если ее внешность не отвечала ее же высочайшим стандартам, снимок отвергался. Каждый снимок, каждый кадр должен был быть совершенным, или он не годился.

Не стоит удивляться высочайшей интуиции Нормы Джин относительно того, как она будет выглядеть на пленке. В конце концов, с самого раннего возраста она старалась добиться поддержки и расположения других людей. Если бы Ида любила ее достаточно сильно, возможно, она позволила бы ей называть ее матерью. Если бы она была достаточно хороша, возможно, Глэдис тоже любила бы ее. Если бы она была достаточно симпатична, возможно, Грейс похвалила бы ее. Ощущение того, как ее воспринимают другие люди, всегда главенствовало в ее сознании, заряжая ее неуверенностью, лишая устойчивости. Много лет она изучала людей, пытаясь понять, что необходимо сделать или обрести, чтобы добиться их одобрения. И теперь, в возрасте семнадцати лет, она могла жить отстраненно от своей внешности, рассматривать себя, свое тело как нечто отдельное от себя. Не осознавая, она создала искусство передачи человеческих эмоций через фотографии.

В то время, когда у Нормы Джин началась и вовсю шла в гору ее модельная карьера, Джим Догерти служил за границей. Он предпочел бы, чтобы она сидела дома одна и тосковала по нему. Он написал ей очень жесткое письмо, в котором говорилось, что модельный бизнес — это прекрасно и хорошее временное занятие, но как только он вернется, то надеется, что она забеременеет и займется семьей. «Тебе пора остепениться. У тебя может быть только одна карьера. Женщина не может находиться в двух местах одновременно». Интересно: теперь, когда у нее было дело, которое ей нравилось, он в одностороннем порядке решил, что им пора иметь детей.