С любовью, Маргарет

Дорогая Дэб,

Вера – это забавная вещь. Большинство людей хотят верить, а те, кто верят, хотели бы верить еще больше. Мы стараемся измерить веру, как дети, которые спрашивают родителей: «Как сильно ты меня любишь?»

«До неба», – ответила я Патрику, когда он спросил.

«До луны и обратно», – объяснила я Майклу.

Дэб верила до неба, до Луны и обратно . Когда она заявила: «Я надеюсь на чудо», она не знала, что произойдет, она просто надеялась. Дэб не говорила: «Мне нужно чудо», как сказала бы я, и о чем я думала после того, как она рассказала о своем диагнозе. Она сказала: «Я надеюсь на чудо». И она никогда не переставала верить в него.

Вера Дэб в чудо была заразительна. Я заболела ею и не знала об этом до тех пор, пока не написала в одном из писем к Дэб: «Я верю в ваше чудо». Когда ее письма путешествовали по миру, другие люди тоже заражались ее верой. Сотни незнакомых людей писали одно и ту же фразу. Я верю . Может быть, это и было ее чудо. Или, возможно, это было лишь одно из них. Шесть месяцев я писала ей, надеясь, что ее чудо – это исцеление от рака. Но это был чудо, которого хотела я , а не то, что Бог имел в виду, когда прошептал ей эти слова. И это та часть веры, которая особенно тяжела. Доверие. Это часть, о которой я забыла, когда вложила так много сердца в свою веру. А Дэб знала о доверии. Она верила, что Бог подарит ей чудо, независимо от того, будет ли она жива, чтобы увидеть его, или нет. Пока я писала ей письма, я поняла, что, когда вера идет рука об руку с доверием, чудо может произойти.

Как только я начала верить в чудо Дэб, я поверила и в себя тоже. Письма, которые я писала ей, помогли мне открыть секреты, которые я стыдливо скрывала столько лет. Я поняла, что как бы меня не пугал откровенный рассказ о моих ошибках, надеждах и мечтах, уязвимость – это то качество, которое открывает пути для начала красивой дружбы. Я узнала, что самые нежные, личные чувства в наших сердцах – это самое универсальное обращение, которое может соединить нас с незнакомыми людьми поразительными чудесными способами. Вера – это забавная вещь.

За десять дней до смерти Дэб сидела за кухонным столом, а я делала нам тосты с помидорами и острым канадским сыром чеддер. Она отдавала приказы, как голливудский режиссер, отслеживая каждый шаг приготовления сэндвичей.

– Хлеб нужно опускать в тостер дважды. Мне нравятся хорошо прожаренные тосты. Не забывайте положить побольше майонеза и перца – я люблю перец.

Во время обеда Дэб рассказывала истории из своего детства. Она смеялась, вспоминая свою семью с шестью братьями и сестрами, путешествующую по всей Канаде в микроавтобусе, и о том, как она сидела на полу перед задним сиденьем и всю поездку читала книги.

– Я была старшей из семи детей, и мне это никогда не нравилось: когда я был моложе, я хотела быть единственным ребенком в семье. – Она усмехнулась, вспомнив о своих детских фантазиях. – Я очень любила читать. Я читала романы и рассказы повсюду, даже в ванной комнате – единственном месте, где я могла остаться в одиночестве. – У Дэб были яркие голубые глаза, освещавшие ее лицо, глаза, которые, казалось, готовы были рассмеяться в любую секунду. – Чтение – было для меня убежищем. – Она вздохнула.

Я сидела напротив и держала ее за руку, пока она продолжала делиться воспоминаниями о детских приключениях. Для Дэб это был подходящий момент, чтобы вспомнить то, о чем нельзя забывать.

Прямо перед тем, как я ушла в тот полдень, она попросила меня принести ее письма и комментарии от читателей, которые я распечатала и отдала ей несколько дней назад. Она хранила их на маленьком столике рядом с больничной койкой, которая была установлена в ее гостиной.

– Я должна сказать вам кое-что. – Она положила руку на стопку свернутых страниц, которые я принесла ей. Она поглаживала их, как будто читала шрифт Брайля. – Когда я читала ваши письма, мне иногда казалось, будто вы знали, что я чувствую. – Она криво усмехнулась, ее лицо было опухшим и обезвоженным от больших доз стероидов и токсических препаратов. – Я думала, вы писали эти истории только для меня. Но, прочитав эти комментарии, я поняла, как много других людей нуждается в них, – почти шепотом сказала она.

После нашего трехчасового общения ее силы иссякли.

Я встала, чтобы уйти, но она подняла руку, как полицейский, который требует, чтобы водитель остановился. Она еще не высказала все, что хотела, и собиралась с силами, чтобы продолжить.

– Я просто хочу, чтобы вы знали… – Она закашлялась глубоким, мокрым кашлем, положив руку на грудь.

Я собиралась сказать ей, что все, о чем она хочет поговорить, может подождать до следующего раза, но ее глаза сказали мне, что теперь — самое время.

– Я хочу, чтобы вы знали, – повторила она, – что, если моя болезнь вдохновила вас на создание этих рассказов, то рак стоил этого. – Она упала обратно в кресло и улыбнулась мне, удовлетворенная тем, что смогла закончить фразу.

Теперь я задохнулась от волнения. Моим первым желанием было категорически не согласиться и сказать ей, что ничто не стоит таких страданий. Но я этого не сделала. Я не произнесла ни слова. Что-то подсказывало мне, что Дэб действительно так думает. Но в то же время казалось, что она уже выкинула это из головы, и мне нужно принять эту изящную формулировку, которой я не заслуживала, поэтому я сделала единственное, что могла придумать: я положила свою руку поверх ее, и какое-то время мы сидели молча, положив руки на ей письма.