– Нет, вовсе я не умнее вас, просто у меня было немножко больше информации.

– Из египетских подземелий?
– догадался Захар.

– В том числе и оттуда, - кивнул Жуковский и сменил тему.
– Нам нужно решить, кто поедет в Неваду.

– Дело непростое, - задумчиво сказал Захар.
– Думаю, мне самому надо ехать, и Степану тоже. Ну, может, еще одного или двоих взять, больше не нужно. Задача у нас там будет не боевая, а чисто разведывательная.

Чтобы окончательно не разозлить Степана, Захар не стал говорить, что предпочел бы заняться этим делом в одиночку.

– Тогда возьмем еще Лейлу, - предложил успокоившийся Бойцов.
– Она сейчас недалеко оттуда, в Панаме, я сегодня же свяжусь с ней. В разведке ей нет равных, не было еще такого места, куда она не сумела бы проникнуть.

– Тогда пусть вылетает в Штаты не медля, - согласился Захар.
– Ну, а ты Сережа?

– В Неваде вы справитесь без меня, - ответил Жуковский.
– Я займусь хранилищем. Сначала попробую попасть туда один, а потом, если там действительно хранятся артефакты древних, мне понадобится помощь, чтобы разобраться с ними и перенести в другое место, раз уж Ханданах засвечен. Кстати, Степан, надо узнать, кто разбомбил шахту, и откуда эти люди узнали о том, что искали в Якутии американцы. Кто этим займется?

– Георгий, - не задумываясь, ответил Бойцов.
– Он справится.

– Хорошо, - подвел итог Жуковский.
– А сейчас, с вашего позволения, я поеду домой, мне надо еще поработать, нарыть кое-какую информацию. Вы сможете вылететь завтра? Как у вас с визами?

– Не задавай глупых вопросов, - поморщился Захар.
– Кстати, надо прихватить с собой "горного инженера Паттерсона", здесь он нам больше не нужен. Пусть потом рассказывает хозяевам, как ему удалось перехитрить русские спецслужбы, сбежать от них и самостоятельно добраться до Америки.

Сергей распрощался с Бойцовым и Захаром, сел в машину и позвонил Насте. Дочь оказалась дома, и Жуковский решил заехать к ней, хоть это было не по дороге.

– Папка!
– Настя обрадовано кинулась ему на шею, и тут же упрекнула: - В Москве бываешь почти каждый день, а ко мне в первый раз заехал! Жаль, Максима нет, он в галерею уехал. Выставка у него скоро будет!

Она потянула отца к окну и показала на стоящую в переулке серебристую машину:

– Видишь, "Тойота-Королла"? Это мы себе купили, теперь будем чаще к вам приезжать!

– Она у тебя так и стоит на улице?
– удивился Жуковский.
– Не боишься, что угонят?

– Конечно, не боюсь!
– беспечно засмеялась Настя.
– Завести ее без меня или Максима все равно никто не сможет, а местной шпане я внушила, что эту машину трогать нельзя, и чтобы всем своим друзьям это передали.

Жуковский хмыкнул, а дочь уже сменила тему.

– Как мама? У нее все в порядке?

– Конечно! Мы ведь с тобой недавно провели сеанс, - так они с дочерью называли регулярные мероприятия по омоложению организма Веры.
– Вот только скучает без дела, на работу хочет. Где же ей в нашем городке работу найти? А в Москву переезжать боится, слишком, говорит, суматошный город. Ладно, что-нибудь придумаем. Ты-то как?

– Мы - нормально!
– улыбнулась Настя, поглаживая живот.
– Каждый день разговариваем. У нас все будет хорошо.

– Ты уверена?
– озабоченно спросил Жуковский. Конечно, щадя чувства дочери, он ничем не выдавал своих горьких мыслей о том, что ей предстоит то, через что проходят все матери-долгожительницы. Что ей придется пережить собственного сына.

– Я совершенно уверена!
– с лица Насти сошла улыбка, потому что она безошибочно поняла, о чем сейчас подумал отец.
– И вообще, папа, мне нужно с тобой очень серьезно поговорить.

– Ну что ж, давай поговорим, - согласился Жуковский и уселся в обтянутое зеленым бархатом высокое старинное кресло с резными подлокотниками в виде грифонов.

Настя помолчала некоторое время, будто не решаясь начать разговор, так что отцу пришлось подбодрить ее:

– Давай, выкладывай, что там у тебя. Не переживай, я все пойму.

– Может поймешь, а может и нет, - вздохнула дочь.
– Ну, ладно, слушай. Ты помнишь дедушку Бахтияра, сторожа с египетского кладбища?

– Дедушку?
– удивился Жуковский.
– С чего бы это он тебе такой родной стал?

– Он очень хороший человек, - насупилась Настя.
– Не надо про него плохо говорить.

– Да я и не думал!
– смутился Жуковский.
– Просто я не понял, почему ты о нем вспомнила.

– Мы с ним долго разговаривали той ночью, когда ты под землей с Иваном Матвеевичем воевал. Он очень умный, много знает, и о многом мне рассказал.

У Жуковского перед глазами встало мусульманское кладбище, изрезанное морщинами лицо старого Бахтияра, и вспомнились его прощальные слова: "береги дочь! У нее великое будущее и, пока она молода и не осознала еще своего предназначения, многие будут бороться за влияние на нее". Что наговорил старик Насте?