"Из этой девочки вырастет прекрасная хозяйка!"- восхищенно подумал Гатомо, еще раз похвалив воспитанницу:

– Ты опять все сделала правильно, Сайо-ли.

– Я рада, что угодила тебе, Гатомо-сей.

– Сегодня нас должен навестить преподобный Макао, - сообщил рыцарь, зная, что девочка будет рада этой встрече.
– Я хочу попросить его переговорить с Алексам. Балахон монаха только добавил остроту его уму. Может быть, он сможет понять больше чем мы?

Бывший старший соратник не разочаровал Гатомо.

– Этот человек говорит не все, что знает, - уверенно заявил он за ужином.

Рыцарь, Мирамо и Сайо удивлено посмотрели на него.

– Тогда ему мало двадцати палок!
– вскричал старший соратник.

– Почему ты так решил, Макао-сей?
– робко спросила Сайо, ей почему-то не хотелось, чтобы бедного Алекса еще раз выпороли.

– Он молод и еще не научился лгать, - снисходительно пояснил монах.
– Но наказывать его не за что, уважаемый Мирамо-сей.

– Как это?
– удивился рыцарь.
– Если он обманывает...

– Я не сказал "обманывает", - напомнил Макао, поливая рис острым соусом.
– Он просто не все говорит. Скорее всего, потому, что на самом деле очень много не помнит. Видимо, пока его воспоминания слишком разрозненны.

– Как ты думаешь, кто он?
– спросил немного успокоившийся Гатомо.

– Меньше всего он похож на простолюдина, - к всеобщему удивлению ответил монах.

– Ты считаешь его благородным?
– проговорил старший соратник.
– Почему?

Однако Макао не стал отвечать прямо, ответив вопросом на вопрос:

– Как думаешь, Мирамо-сей, о чем мы так долго с ним говорили?

– Не знаю, преподобный, - смутился воин.

– Об истории Тангойской империи!
– Макао поднял вверх палец.
– От первых Сынов Неба до войны с Самозванцем! И я не встречал более внимательного слушателя. При этом он не знает самых элементарных вещей: кто такие сегуны, чем различаются синие и желтые бароны, и даже то, что простолюдинам нельзя носить оружие.

– Что же ты ему рассказал... о войне?
– рыцарь налил себе еще водки.

– Только то, что знает каждый благородный человек, - непринужденно ответил Макао.

– Значит, по-твоему - он благородного происхождения?
– вновь задал вопрос старший соратник.

– У него живой и острый ум, - продолжал увиливать от прямого ответа монах.
– Ему все любопытно. Я простой монах и часто беседую с простыми людьми. Для меня теперь нет деления на благородных и не благородных. Мне известно, как думают простолюдины. Алекс думает по-другому. Он даже попросил научить его читать!

– Вот как!
– удивился рыцарь.

Сайо, забыв о приличиях, широко распахнутыми глазами уставилась на Макао.

– Ты согласился?

– Нет, конечно, - покачал головой монах.
– Не мое дело решать, что должен знать чужой слуга.

Гатомо одобрительно хмыкнул.

На лице Мирамо заходили желваки.

– И, тем не менее, ты считаешь его благородным?
– спросил он, с трудом сохраняя вежливый тон.

Макао отвел глаза, явно вновь не собираясь дать четкого ответа. С улыбкой наблюдавший их диалог Гатомо рассмеялся.

– Признайся, Макао-сей, ты так и не узнал, кто он.

– Ты мудр, мой господин, - развел руками бывший старший соратник.
– Я действительно не знаю, кто такой Алекс.

Сайо уткнулась лицом в тарелку, с трудом подавляя смех.

– Что же тогда ты узнал, преподобный?
– пришел в хорошее расположение духа Мирамо.

– Я знаю, откуда он.

– И откуда?
– спросил уже изрядно захмелевший рыцарь.

– С запада, из старших сегунатов.

– Почему ты так решил?

– Он знает Асиону. У нас эта богиня почти не известна, а в старших сегунатах есть даже праздник в ее честь.

– Она покровительница девочек и хранительница радуги, - очень тихо проговорила Сайо.

– Да, Сайо-ли, - кивнул монах, он услышал ее слова.