– Чтото мне твоё лицо знакомо… – протянул Максим. – Гдето я тебя уже видел…

– Меня зовут Браун, – сказал Сихали и улыбнулся, – Тимофей Браун.

– Так ты…

– Генрук ТОЗО, – прогудел Илья с затаённой гордостью.

– «Интеры» похитили его жену, – внёс ясность Белый.

– И мою, – добавил Харин.

– Вон оно что… А звать как?

Браун понял вопрос, но сразу ответить на него не получалось – горло будто зажал кто.

– Наташа, – выдавил он.

– Мою тоже Наташкой зовут… – гулко вздохнул Гирин. – Так они где? Здесь, на орбите? Или на Луне?

– Здесь. Станция «Сульдэ».

Макс присвистнул.

– Так вы что, – стало доходить до него, – за ними, что ли?

– А ты бы не пошёл? – несколько агрессивно спросил Тимофей.

– Да куда б я делся… – хмыкнул Максим и протянул задумчиво: – «Сульдэ»… Мда… Это вам не баран начихал. Слушайте, а чего они так на вас взъелись?

– Белый, – попросил Сихали, – повествуй.

Тимофей прекрасно понимал, что секретность является первым и непременным условием выполнения их миссии, но как им действовать в космосе без космонавта? Даже Илья, водивший всё, что ездит, плавает и летает, пасовал перед космическими аппаратами. А Максим показался Тимофею человеком прямым и честным, которому можно доверять. Согласится помочь – хорошо, не согласится… Есть много способов заставить человека молчать.

– Да чего там повествовать, – неохотно проговорил Шурик. – «Интеры» напали, мы дали сдачи…

Он стал рассказывать и малопомалу увлёкся – руками пошёл размахивать, показывая, для наглядности, как оно было.

– Короче, угнали мы тот «Старфлеш», – довёл Белый свою повесть до конца, – и к Орбитальной Башне ломанулись. Ну и вот… Летим.

– Всё с вами ясно… – протянул Гирин. Помолчав пару минут, он сказал: – Станция «Сульдэ», в основном, «работает» по наземным целям. К ней надо подбираться как бы сверху, из космоса, из зоны станций. Две или три противометеоритные пушки на станции стоят, но всю сферу они не покрывают – есть дветри «мёртвые зоны», они конусами расходятся от «Сульдэ». Вот в нихто и надо входить.

– Как раз об этом я и думал, – кивнул Сихали, хотя никто не мог видеть его кивка.

– Засекут, – буркнул Купри.

– Правильно, – снова кивнул Тимофей, – значит, надо отвлечь гарнизон. Когда на тебя наезжает самосвал, будешь ты замечать велосипедиста?

– Ага… – первым догадался комиссар, отчего и повеселел.

– Чего – ага? – нетерпеливо спросил Белый.

– Генрук хочет направить на боевую станцию корабль побольше.

– Правда?! – спросил Шурик, переводя округлившиеся глаза на Сихали.

– Чистая, – подтвердил Тимофей. – Если «Сульдэ» будет грозить столкновение с планетолётом, то там все забегают, чтобы изменить орбиту и тем спастись. Тут мы, под шумок, подлетаем, и…

Браун не договорил, но и так всё было ясно. А Белый насупился – Рыжего вспомнил. Тот тоже постоянно не договаривал – начнёт об одном говорить, бросает, переходит к другой теме и её обрывает, хватаясь за третью…

– Интересно… – протянул Гирин. – Знаешь что, Тимофей… Ничего, что я на «ты»?

– Я, что ли, выкаю?

– Ага. Я вот о чём… Надо вам меня в заложники взять и принудить!

– К чему? – не уразумел Купри.

Гирин всем корпусом развернулся к фридомфайтерам.

– Моя «Бора», – сказал он просто, – очень большой корабль.

Только теперь Димдимыч понял, в чём суть, и расстроился, что не «допетрил» сразу.

«Бора8» относилась к многокорпусным кораблям и была внесена в регистр космофлота как суперконтейнероносец. [153]Представьте себе обычный планетолётпрямоточник, похожий на бокал для мартини, где ножка – толстая труба фотореактора, донышко – параболоид отражателя, а впереди раскрывается конус массзаборника. Теперь вденьте эту «мартинку» в три концентрических тороидальных яруса – большой, средний и малый – и увешайте их навесными цилиндрами корпусов, контейнероносных и танкерных. Представили? Вот такая конструкция и висела в черноте пространства прямо по курсу джакстера, висела и переливалась в лучах заходящего солнца, будто позолоченная.

– Красавец! – восхитился Белый.

– Красавица! – поправил его Гирин, гордясь.

Джакстер проплыл мимо отражателя, и его зеркальный двойник расплылся, обтекая чёрную дыру по центру, похожую на дуло. Когда корабль двигался, оттуда в фокус параболоида впрыскивались дозы дейтерийтритиевой смеси, начиналась сумасшедшая реакция, подобная длинной очереди термоядерных взрывов, и чудовищный поток жёсткого излучения бил в отражатель, как в парус.

Гирин мягко провёл космоскаф между параболоидом и малым ярусом, на который были навешаны два танкерных корпуса с желтоватыми натёками на круглых боках. Подрулив к ангару, он осторожно ввёл джакстер внутрь, и пластметалловые шторы тут же сошлись, отсекая холод космоса от тёплого мирка корабля. В вакуумотсеке все поснимали шлемы.

Макс Гирин оказался огромным светловолосым добрым молодцем, под стать Илюше Харину.

– Пошли, – сказал он, отодвигая люк, и зашагал по кольцевому коридору, клацая магнитными подковками. У Сихали так не получалось, его валило и шатало, как «ванькувстаньку».

– Ты тут один, что ли? – спросил он, переставляя ногу и судорожно ища, за что бы схватиться. Ближе всего качался Белый, в него Тимофей и вцепился.

– Один, – ответил Гирин. – Мы неделю как вернулись, припёрли груз эрбия с Япета. Команда на Землю подалась, а я тут – дома у меня тоже никого. Наташка на Большом Сырте сейчас, внука деду повезла.