Купец тряхнул головой. Лучше подумать о чемнибудь хорошем. Например, о том, какой он молодец. Обратить сорок пять золотых монет в состояние, которое у него сейчас есть, мог только настоящий проходимец. Умный, ловкий, такой, как он. Не как эти жалкие побирушки, стоящие в подворотнях с кинжалами в руках, для которых жизнь стоит меньше гроша и которые зарабатывают еще меньше, нет. Истинный проходимец тот, у кого работает голова, а не руки.

Джука улыбнулся. Да, воистину это было верное решение, самое верное в его жизни. Связать свою судьбу с никому не ведомым шаманом никому не ведомого племени, который теперь вместе со своим племянником грозит всему миру. И приносит ему каждый день сумму, в два раза превышающую ту, что он когдато получил в счастливый день заключения сделки. Домик на побережье, ха! И всегото. Как он был молод, как он был скромен. Джука потер руки, пригладил волосы. Нет, шамана он не обманывал. Можно сказать, он даже хранил ему верность. Но кто запрещает, прежде чем отправить оркам купленное втридорога снаряжение, два раза продать его Сардигу? Никто. Как будто другие купцы поступали подругому. Эмбарго распространялось только на тех, у кого не хватало денег обойти его.

Джука уже не видел грязи. Мысли неслись, открывая перспективы, одна радужнее другой. Еще немного, и он войдет в Купеческую Палату. Он уже говорил кое с кем, и дело казалось почти решенным. А там, а там… Самый богатый, самый могущественный в Сардиге. Почему нет? Война – прекрасное время для умных и ловких, она сделала его богатым и сделает еще богаче, она поднимет его на самый верх. Вот только…

Джука скривился. Шаман его не забыл, шаман напомнил о себе, о другой части договора. Какойто парнишка на рынке вдруг сунул ему в руку коробочку, и коробочка говорила голосом шамана. Как тогда вспыхнула его кровь на платке… Джуку передернуло. Ладно, ерунда, можно и выполнить поручения шамана. По старой дружбе…

– Привет!

Джука резко остановился, взглянул на перегораживающую улицу фигуру:

– Привет! – Что за черт? Джука оглянулся. Где его охранники? Куда делись эти болваны?

– Давно не виделись, – человек откинул с головы капюшон.

Джука почувствовал, как в животе чтото неприятно скручивается. Натуанин.

– Как поживаешь?

– Ээ… Mм… – Джука переступил с ноги на ногу. Никогда ему не нравились натуане, а сейчас, на пустой темной улице – особенно.

– Значит, хорошо. – Натуанин улыбнулся, блеснув клыками. – У меня к тебе дело.

– Но шаман в этот раз ничего про вас не говорил…

– Это я знаю. Я не знаю, что он говорил еще. Но очень хочу знать. Ты понял, Джука?

– Но, но… – Джука лихорадочно думал. Так, значит, натуанин не от шамана. А от кого? Что делать? Бежать? – Но я не могу, он меня убьет.

– Ты всетаки не понял. – Натуанин вдруг словно растворился в стремительном движении, и вот он совсем рядом, оскаленная пасть перед лицом Джуки, лапа сжимает шею. – Он тебя убьет, если узнает, а он не узнает, если ты не скажешь. А я тебя убью сейчас, прямо сейчас. Понял?

Джука почувствовал, как по штанам потекло чтото теплое.

– Понял, я понял! Он велел найти какуюто девку, которую прячет Девятка!

– Девку? Какую девку?

– Она колдунья, орчиха. Это все, больше ничего. Я больше ничего не знаю, клянусь Всевысшими!

– Хорошо. – Лапа скользнула с шеи Джуки, слегка, почти нежно, чиркнув по коже когтями. – Ладно. Что ж, до встречи. – Натуанин исчез в темноте.

Джука обессиленно опустился прямо в грязь. Он жив, он жив. Неужели он попрежнему жив?

* * *

– Великий Гроссмейстер прислал сообщение. Я зачитаю? – Каганаша дождался кивка Баниши, развернул письмо.

– Великий Гроссмейстер шлет вам свои заверения в глубочайшем уважении и сообщает, что объединенные силы Братства и свободных нобилей под его командованием встретились с кочевниками у озера Лангор и разбили их.

Баниши вздохнул. Первая хорошая новость за последнее время, однако особого облегчения не приносящая. На Гуграйте, главной угрозе и головной боли, разгром кочевников практически никак не отражался. Более того, его недавний военный союз с Коллегией земель Нагира с лихвой компенсировал это поражение, давая Гуграйту базу для продолжения вторжения и еще пятнадцать тысяч солдат из нагирских полков.

– Великий Гроссмейстер спрашивает, не нуждается ли Девятка в его помощи. Он с удовольствием готов предоставить ее, – Каганаша перевел взгляд с письма на Баниши.

– Он что, издевается? Он что, не знает, в каком мы положении? – Баниши прикрыл руками глаза. Всевысшие, нагирцы орков цветами встречали, словно спасителей какихто. Орков – цветами! За что они так ненавидят Лигу?

– Но он готов ее предоставить в обмен на согласие Девятки с его требованиями.

– Какими еще требованиями?

– Он пишет, что ему удалось раскрыть измену, гнездившуюся в самом сердце Братства, в Совете гроссмейстеров. Презренные имели целью сместить законно выбранного главу Братства. Более того, упомянутые презренные имели дерзость ссылаться на Девятку, как на источник своих недостойных идей. – Каганаша снова быстро глянул на Баниши. – Но промыслом Всевысших изменники были выявлены и заговор раскрыт. Великий Гроссмейстер требует от Девятки осудить изменников и подтвердить свои обещания не вмешиваться в дела Братства.