Лева был общим любимцем в Муриловке, его знали все местные крестьяне, и все по первому зову были готовы лететь на помощь молодому барину.

Иринка все слышала.

Ее детская отделялась от кухни только тонкой дощатой перегородкой, и девочка не упустила ни одного слова из того, что говорил кухарке их дачный хозяин.

Она не заплакала и даже не вскрикнула, а только сразу как-то похолодела, словно окаменела вся.

Удар был чересчур силен. С минуту она стояла неподвижно, и ее большие глаза, полные ужаса, почти бессознательно смотрели в темную ночь...

"Кто-то потонул там... вытащили... откачивать побежали..."

Эти отрывочные слова смутно проносились в уме, и вдруг она поняла, что этот кто-то был он,что это егопобежали откачивать, и ей ясно представилось бледное закоченевшее лицо Левы.

"А что, если он еще жив, если еще спасти можно?" Она слышала, в таких случаях оттирают чем-то... чем только? Спиртом, кажется?!.

Девочка схватила с комода матери маленький флакончик с одеколоном и в одном платьице, как была, быстро отворила входную дверь и, не обращая внимания на холод и ветер, со всех ног пустилась бежать в овраг. Тропинка к речке была ей хорошо знакома, она могла бы легко найти ее, несмотря ни на какую темень, но сегодня ноги почему-то совсем не повиновались ей, они так сильно дрожали и все скользили... скользили...

Иринка уже несколько раз спотыкалась и падала, но девочка делала страшные усилия над собою и, крепко сжимая в руках маленький флакон с одеколоном, всякий раз снова подымалась с мокрой земли и опять бежала...

Ax, только бы ей поспеть, только бы поспеть, она спасет его, спасет! Какие ноги, право, зачем они так дрожат... и еще слабость эта... неужели она опять упадет!

Девочка с ужасом чувствовала, что тогда уже больше не встанет, силы совсем изменяли ей!

Но вот и речка наконец-то!

В темноте Иринка с трудом различила силуэты каких-то движущихся фигур с фонарями, но сильный ветер то и дело задувал огонь, и девочка не могла ясно различить их лица.

Эти люди несут что-то... носилки, кажется...

– Осторожнее!
– раздается громкий голос дворника Ивана.
– Тут не пройти, вода, берите больше влево, на село, сейчас фельдшер придет!

– Качать, братцы, что ли?!
– нерешительно спрашивает кто-то в толпе.

– Не надо качать, не приказано!
– раздается снова тот же громкий голос дворника.
– Фельдшера ждут!

Темные фигуры с носилками медленно приближались к девочке... Иринка знала теперь, кого несут эти черные люди.

– Лева, Лева, я тут, я спасу тебя!
– закричала девочка в отчаянии, но буря заглушила ее голос, и Иринка в изнеможении опустилась на мокрую, холодную землю... Черные фигуры прошли мимо нее и исчезли во мраке ночи...

Между тем над оврагом появлялись все новые и новые фигуры: несмотря на поздний час, весть о несчастии на речке, по-видимому, уже успела облететь деревню, и крестьяне спешили на помощь.

– Братцы, куда? Что случилось?
– торопливо остановил носилки какой-то приземистый старичок в широком непромокаемом плаще и с большим саквояжем в руках.
– Что случилось!

– А вот и фельдшер, слава Богу!

Из толпы отделилась фигура Левы Субботина и направилась к нему.

– Василий Кондратьевич, как хорошо, что вы поспешили, спасибо, голубчик! Тут больной; должно быть, рыбак из соседней деревни. Беднягу чуть не захлестнуло на Чертовом озере, да, по счастью, мы подоспели на парусной лодке, и нам с Иваном удалось спасти его. У бедняги рана на голове, вероятно, сильный ушиб.

– Ну, счастлив же ваш Бог, Лев Павлович!
– приветливо улыбнулся фельдшер.
– Нечего сказать, выбрали тоже погодку для прогулок по Чертову озеру! А я, признаться, испугался: тут распустили слух, что с вами случилось несчастье! Не хотите ли рому глоточек? Чай, продрогли? А со мною бутылочка в кармане!

– Нет, нет, спасибо, мне ничего не надо, я рад, что могу сдать вам на руки больного! Бегу домой - воображаю, какой там переполох подняли из-за меня!

По приказанию фельдшера крестьяне осторожно опустили носилки на землю. Василий Кондратьевич раскрыл свой саквояж и при свете фонаря начал тщательно осматривать и перевязывать рану больного, которая, к счастью, оказалась не особенно серьезной.

– Ну, скорей, скорей, Иван, идем...
– торопил между тем Лева дворника, помогая ему скатывать парус и привязывать лодку к берегу.
– Скорее, Иван, воображаю, как беспокоятся дома!

– Темень-то какая, ни зги не видать!
– ворчал Иван.
– Да уж правду сказал Василий Кондратьевич, счастлив наш Бог с тобою, Лев Павлович, признаться, я не думал, что вернемся сегодня!

Дворник зажег фонарь и пошел вперед.

– Я светить буду, а ты ступай за мной, барин!
– приказал он.