– Тогда один вопрос, – поглаживая почемуто быстро нагревающуюся под моими пальцами крестовину кинжала, задумалась я. – Если так называемое «серое пламя» режет все, то каким образом этот ножик не прорезает ножны, они же из кожи или нет?

– Внутри тончайшая подложка из того же металла, – объяснил Кейр, дернувшись как от удара при слове «ножик». – А вот почему кожа от времени не рассыпалась, не знаю, может, какаято магия, но чары – это уже по твоей части, магева.

– Наверное, чары, – легко согласилась я, вынимая клинок из ножен и любуясь его приглушенным сиянием. – Красиво светится!

– А он светится? – неожиданно удивился Лакс.

– Ну да, а вы что, не видите? – удивилась я и поняла – мужчины, даже сильф, ничего не видят.

– Как он светится? – жадно спросил Кейр, подавшись вперед.

– Он сероголубой, весь переливается, будто не застывший металл, а текущая вода или пляшущий огонь, – я постаралась описать кинжал, только беспомощножалкими и слишком простыми выходили слова. – Нет, всетаки пламя, ведь от него идет тепло, вон, даже ручка нагрелась. Ой! – От неожиданности я едва не выронила клинок себе на колени. Пока любовалась лезвием, на эфесе кинжала, поименованном ручкой специально для того, чтобы Кейр выразительно поморщился еще раз, выступило словно не выжженное огнем, а выгравированное или вырезанное изображение насекомого.

– Это же оса! Твой знак, магева Оса! – восторженно взвизгнул Фаль, успевший простить миру несправедливость нахождения оружия вместо драгоценных каменьев в ту самую минуту, когда Кейр сказал, что «серое пламя» стоило куда больше банальных побрякушек.

– Магия металла. Он признал тебя достойной! – благоговейно прошептал воин, окончательно смиряясь с тем, что сокровище будет принадлежать не ему.

Я потупила глаза и прикусила язык, чтобы не брякнуть, что оружие, проторчавшее на дне озера бог знает сколько времени, приняло первого, кто взял его в голые руки. Полагаю, сработал своего рода эффект запечатления, как у новорожденных птенцов. Кто первый встал, того и тапки, то есть если бы Кейр подержал клинок без перчаток, то кинжал вполне мог бы достаться ему. Но такой прозаический вывод мог бы разбить сердце мужчины, а потому я дипломатично придержала версию при себе, попросив телохранителя помочь приладить на пояс какиенибудь петли или застежки, чтобы навесить оружие.

Порадовавшись вслух насчет того, что для посторонних глаз бесценный клинок смотрится скромно, а потому ему не придется отбиваться от армии алчных коллекционеров и воителей, телохранитель быстро отыскал в своей, казалось бы, весьма компактной (у нас с Лаксом шмоток было куда как больше) поклаже какуюто смесь колечек, цепочек и ремешков. Она великолепно подошла к эльфийскому поясу на моих дареных штанах. В городе, между прочим, одежды, красивее подаренной эльфами, я так и не нашла, а потому удержалась от соблазна пополнения гардероба. Так вот, на поясе штанов – смеси лосин и брюк из немаркой, оттенка молочного шоколада тонкой кожи – оказались встроченные петли для ношения ножен небольшого клинка. Осталось Кейру приладить подобие компактной перевязи из имеющихся запчастей – и готово!

– Эх, жаль, зеркала нет! Проверить бы, достаточно ли воинственно я нынче выгляжу! – подосадовала я, крутясь вокруг оси в тщетной попытке рассмотреть себя любимую хотя бы по частям. За отсутствием глаз на затылке получалось хреново.

Я полагаю, было бы очень удобно, умей люди отращивать в случае необходимости лишнюю пару глаз, а еще лучше конечностей. Вот, скажем, несешься домой с парой тяжеленных сумок (в одной учебники, в другой продукты), а тут мобильник в кармане начинает разрываться. Хоть в зубы бери! А если бы третья рука имелась – никаких проблем, болтай в свое удовольствие. Правда, имей я три верхние конечности, несла бы три сумки. Люди жадные создания, сколько ни дай, все мало окажется. Будет три руки, захотят четыре, потом пятую и шестую потребуют… Мои умствования по поводу огрехов процесса эволюции прервал Кейр.

– Воинственно полагается смотреться мне, а тебе, магева, достаточно выглядеть просто могущественной, – застегивая ремешки на своей сумке и проверяя перевязь с парой мечей, обронил с нахальной ухмылкой воин. – Для этого следует передвигаться степенно, с выражением спокойного достоинства, а не смеяться поминутно и не скакать козой!

– Вообщето я очень страшная, коварная и старая, поэтому старательно маскируюсь под безобидную девушку, чтобы народ не боялся. На разбегающихся во все стороны людях много не заработаешь, а вкусно кушать и мягко спать хочется всегда! – поделилась я страшным секретом, почесывая нос и одновременно стараясь запихнуть в рот остатки третьего бутерброда с холодной ветчиной. Фаль сидел на моем плече с тихой надеждой в глазах: вдруг я, обжора, уже наелась и ему, отобедавшему во время купания, перепадет еще кусочекдругой.

– Переборщила малость с маскировкой, – не выдержав, хохотнул Кейр, почемуто воин не поверил в мою ужасную сказку ни на секунду.

– Ну никакого уважения к магеве! – пытаясь изобразить на лице величественное явление гнева, возмутилась я и всетаки протянула сильфу горбушку. Интересно, природа специально наградила собак, кошек и сильфов такими умоляющевыразительными глазами, чтобы они всегда могли рассчитывать на подачку от человека?

Лакс и Кейр снова засмеялись, изменщик Фаль мигом сглотнув мою подачку, присоединился к ним.

– Мы тобой дорожим, Оса, – взлетев на коня, улыбнулся Кейр одними глазами, их карий цвет потеплел на пяток градусов, – а это главнее страха будет. Ты замечательная, я никогда таких магов не встречал. Ты не только для магии, для всей жизни открыта. Вот потому что ты такая, я с вами сейчас еду, а не мечом на плахе машу. В путь!

– А ято думал, дело в серебрянике за неделю, – беззлобно метнул шпильку неуемный Лакс.

– Мне, как и магеве, тоже иногда хочется кушать и мягко спать, – цинично заметил Кейр, снова надевая строгую маску телохранителя. – Воровать я не умею, вот и приходится зарабатывать по возможности честно.