– В яблочко.
– Нагнулся, собираясь отстегнуть от мертвой собаки дорогой ошейник. Поморщился: - Б..., в лохмотья.

– Молодчик, Гмыря, - одобрил стрелка Сизый.

Когда Завьялов уходил с опушки, то прежде чем припрятать рюкзак под ветками, обработал его спреем "анти-дог".

Но тайник искала не собака. Люди. Умелые таежники охотники.

Гмыря побродил по крошечной полянке. Присел на корточки, провел ладонью по примятой траве... Уверенно пошел к кустам.

Через минуту заорал:

– А что я говорил?! "Калаш"!!!

Вынес на поляну рюкзак, вытряхнул на землю содержимое - спутниковый телефон, сухой паек, немного сменной одежды...

К телефону тут же метнулся Малой. Вцепился. Но никто на новомодную диковинку не претендовал, Сизый хмуро глядел на автомат в руке Гмыри.

– Мой, - отсекая все вопросы, заявил убийца.
– Я собаку завалил, схрон нашел, значит и "калаш" - мой.

Сизый недовольно признал справедливость за Гмырей. Повернулся к луговине, через которую, едва услышал выстрел двустволки, побежал Примак.

– Кореша! Братаны!
– запыхавшись, забубнил примчавшийся Примак.
– А до меня ведь только что дошло! В подвале у Фаины вместе со мной второй парень сидел! Тот самый, что вместе с мужиком к Глафире пришел! Типа, от Мишани!

Старатели собрались вокруг задыхающегося от бега и возбуждения приятеля. Тот быстро и кратко рассказал, как было дело. Описал странного драчливого паренька.

– Махается, как черт!
– довольный вниманием корешей, докладывал Примак.
– Файкины его забздели так, что и в подвал боялись сунуться!

– Махается, говоришь?
– задумчиво покусывая травинку, пробормотал Сизый.
– Забздели?

– Ну! Файка сама его боялась!

Не попадая под радостное возбуждение Примака, Сизый и Гмыря мрачно переглянулись. Малой добавил им тревоги:

– Я ж говорил. За нами шли. Не лохи, мужики конкретные, это точно.

– Ну вот и - дошли, - поглядывая на тело ротвейлера, хмуро произнес Сизый.

Гмыря взял мертвую собаку за задние лапы и поволок тело к груде валежника, откуда недавно извлек рюкзак. На ходу гнусно хмыкнул:

– Сюрпризец будет. Полезут за поклажей, найдут п о д а р о к.

– Полезут, - согласился Сизый.
– За "калашом" и телефоном - вернутся обязательно. Если, конечно, от Фаины н о р м а л ь н ы м и вывернутся...

– Будем ждать?
– плечи Малого начало слегка потряхивать на нервяке. Он с детства слушал сказки о Фаине и знал: раз старуха сказала, что чужаки могли их завалить в тайге, то так оно и было бы, не упреди их бабка. На этот раз старатели-убийцы наткнулись не на вчерашних студентов геологов, а на достойных противников. Если уж Файкины выкормыши боялись за безоружным мальчишкой в собственный подвал лезть, то дело будет не шутейным. Конкретное месилово им предстоит.

– Малой, вставь в свой заглючивший телефон мою симку, звони нашим, харе им на похоронах бухать. Пусть выезжают в ночь. П о з а б а в и м с я маленько. Пошутим. Ты помнишь, где Валера боезапас хранит?

– Ну, - кивнул младший брат.
– На сеновале.

– Метнись до сеновала за лимонкой и динамитом. Ты, Гмыря, над "подарочком" растяжку смастеришь. Замесим, кореша, заколбасим кровавый фарш из собачатины и человечины.

* * *

Солнце давно спряталось. Над кронами стояла полная луна. Арсения одолевала кровососущая летающая мелочь, радовало лишь одно: порезанные, поколотые ступни давно потеряли от холода чувствительность. Тревожило другое: Миранда не могла скрыть от носителя нарастающее беспокойство. Арсению казалось, что наставница уже жалела, что так безропотно дала себя сковать.

Миранда опытно поглядывала на расположение мужчин с винтовками, примеривалась, и если бы носитель не был босым, то, вероятно, дернулась бы в отрыв. Лес погрузился в серую ночную хмарь, попасть между стволов густой тайги по бегущему человеку - умеющему "маятник качать"!
– задача не простая.

В какой-то момент Арсений почувствовал, как под приказом беты напружинилось бедро: Миранда примерялась к Назару, на секунду потерявшему бдительность и качнувшему дуло винтовки в сторону приятеля!..

Но Назар внезапно застыл. Повернулся на девяносто градусов. Поклонился обросшему мхом валуну. Как будто попросил у камня разрешения пройти.

Картина была столь необычной - человек булыжнику кланяется!
– что, любящая нетривиальные проявления людской породы террористка, задумалась и засмотрелась.