"Если, Боря, хроно-подполье в будущем толковое, то оно должно иметь пароли, - мрачно высказался генерал.
– Кешка, судя по всему, ей - не ответил".

"Лева! Ты там разберись - договариваются они или Кешка отзыва не знает!!"

Циклопша продолжала нажимать ладонью на грудь Капустина, требовательно что-то бубнила...

Иннокентий снова разлепил губы и что-то произнес.

Тело Зои резко пихнуло тело Завьялова, оттолкнулось, назад упало!

Что-то прокричало на непонятном языке!

Кеша не прореагировал. Замер, уставив остеклевший взгляд в потолок. Окоченел.

"Вперед, Борис!
– скомандовал Лев Константинович.
– Спектакль окончен, нас раскусили! Кешка долго не продержится!"

Огромными скачками Завянь отправил генеральское тело в обход дома к крыльцу. Когда вбежал в гостиную, то сразу понял: и з б р а ж а т ь бревно у Кеши нет необходимости - неподалеку от раскладушки крошечная собачка остервенело, с полным рвением, вылизывала, зудящую после вчерашней диареи попку. Вылизывалась и морщила нос - вчера генерал Потапов собственноручно намазал собачью задницу какой-то человеческой лечебной мазью.

""Перелистнули" их, Боря. "Перемотали"", - угрюмо констатировал Лев Константинович. И тут же, пока растерянный Завьялов полноценно не овладел речевыми центрами, рявкнул телу Зои:

– А ну-ка, шкура! отползи от Бори!!

З р я ч и е глаза Зои Павловны прекрасно видели пистолет, зажатый в крепкой пенсионерской руке. Оставаясь на карачках, циклопша задом наперед отползла от раскладушки. Допятилась до кресла, уперлась поясницей. Села, подобрав под себя ноги, и поглядела на генеральское тело так непримиримо, что Завянь почувствовал, как мороз пробрал по коже!

Долгие полторы минуты тело, управляемое бывшим смершевцем, и тело, потерявшее носителя - с засевшим внутри диверсантом из будущего!
– смотрели друг на друга. Завьялову показалось, что еще чуть-чуть и террористка оскалит зубы. Зарычит. Как загнанный в ловушку зверь. Куда страшней и громче, чем Жози.

– Н-да, - неожиданно, без всякой помощи Завьялова, вслух сказал Лев Константинович.
– Попали мы с вами, девушка. Попали.

И расстроено махнув рукой, повернулся спиной к террористке, вышел вон.

"Лев Константиныч! Ты не боишься оставлять ее наедине с моим телом и Жози?!?!"

"Да куда она с подводной лодки денется, - невозмутимо и печально констатировал Потапов.
– Я показал ей, что попали - оба. Она придет к нам, Борис, будь уверен - сама придет. Попробует найти единомышленника, попавшего в такой же переплет. Сочувствия попросит, попытается нас в свою веру обратить..."

Укутанный в старую, теплую куртку генерал сидел на веранде. Ноги согревали обрезанные под сапожки валенки, в руке дымилась папироса. За забором невнятно тлела желтая лампочка на фонарном столбе, астры на клумбе совсем поникли головами: за пологом тумана к цветам подбирался ночной холод.

Борис полностью уступил право альфа-личности опытному смершевцу. Интеллектуальные игры с диверсантами, припрятанные козыри - генеральская делянка. Завьялову такую не вспахать. Поскольку опыта допросов - никакого.

Из прихожей дома раздался тихий шелест шагов, на пороге, одной рукой придерживаясь о косяк возникла террористка.

Остановилась, глядя на невозмутимо покуривающего деда - Потапов рассеяно разглядывал осенний темный сад, - помолчала...

– Кто ты сейчас?
– спросила хрипло.
– Лев Константинович или Борис?

– А кто тебе нужен?
– усмехнулся Потапов.

– Хроно-личность.

"Банкуй, Борис Михайлович, - вздохнул смершевец.
– Ей нужен - ты. Но если что, - я рядом, на подхвате". И скрылся в глубине извилин. (Или собственной души.)

– Я слушаю, - сказал Завянь.

Тело Зои вышло вперед. Остановилось напротив хладнокровно попыхивающего папироской Завьялова и некоторое время пристально, тягуче, исследовало его огромными, совершенно черными от темноты глазами.

– Тебе в с е рассказали?
– спросило неприятно скрипучим, н е ж и в ы м голосом.

– Достаточно, - кивнул Борис.

– Понятно, - усмехнулась террористка. Шатко добрела до угла веранды, вытащила из-под клеенки, укрытое от непогоды плетеное кресло. Неловко подтащила его вровень с креслом Бори.

Села.

– Как впечатление?
– спросила тяжело дыша.

– А ты как думаешь?
– мрачно хмыкнул Завянь и загасил папироску.
– Рад до смерти.