Шрифт:
"Сейчас ведущий его прервет", - предположил Джеймс -- и угадал.
– Разумеется, профессор, все наши слушатели с удовольствием прослушают вашу декцию, посвященную котятам! Но перед этим - небольшая музыкальная пауза.
И вновь продолжается бой,
И сердцу тревожно в груди,
И Ленин такой молодой,
Но снова Пусянь победил!
И Ленин такой молодой,
Но снова Пусянь победил!
Отважно шагали на бой,
Бойцы, не жалевшие сил,
Был Троцкий такой молодой,
Но снова Пусянь победил!
Был Троцкий такой молодой,
Но снова Пусянь победил!
Был Троцкий отважен и смел,
Но сердце тревогой горит,
А Ленин совсем устарел,
И снова Пусянь победит!
А Ленин совсем устарел,
И снова Пусянь победит!!!
" Вариантов не осталось, только Халистан. Это не виксы, не их стиль. Странные дела происходят в мировом эфире".
Хеллборн вздохнул и вернулся в банкетный зал. Кажется, вовремя. Назревало какое-то маленькое, но важное представление.
– Просим, просим Леонид!
"Каннегисер, - вспомнил альбионец.
– Министр пропаганды. Опять пафосные речи?"
Джеймс угадал, но не совсем. Товарищ Каннегисер забрался на сцену и действительно произнес речь. В рифму. По-русски и по-английски - для гостей.
The sun makes their bayonets glisten --
Foot soldiers. Don Cossacks in force.
Beyond, at attention to listen:
Maria astride a white horse.
Her eyes are fatigued with endeavor.
Long silence in corps upon corps.
Her voise, to remember forever.
Of Russia, of Freedom, of Wars.
Fire, iron - the heart alchemozes,
The spirit - green oak against threats,
And the eagle, Marseillaise, arises
Aloft from our silver cornets.
To arms! And the demons will cower.
As darkness descends over all,
Archangels of limitless power
Will envy our cavalier fall.
If rasping my racking death rattle,
O Mother, O land I love best,
If arter defeat in some battle,
In agony, shot in the chest,
Near death, with a dream of pure pleasure
In bliss at that entrance and source,
With Russia and freedom, I'll treasure
Maria astride a white horse.
На солнце, сверкая штыками -
Пехота. За ней, в глубине, -
Донцы-казаки. Пред полками -
Мария на белом коне.
Открыла усталые веки,
И речь говорит. Тишина.
О, голос! Запомнить навеки:
Россия. Свобода. Война.
Сердца из огня и железа,
А дух - зеленеющий дуб,
И песня-орёл, Марсельеза,
Летит из серебряных труб.
На битву!
– и бесы отпрянут,
И сквозь потемневшую твердь
Архангелы с завистью глянут
На нашу весёлую смерть.
И если, шатаясь от боли,
К тебе припаду я, о, мать,
И буду в покинутом поле
С простреленной грудью лежать -
Тогда у блаженного входа
В предсмертном и радостном сне,
Я вспомню - Россия, Свобода,
Мария на белом коне.
Браво, бис, апплодисменты. Кровавая Мэри обняла и трижды расцеловала своего министра. Впрочем, один из русских генералов остался недоволен:
– Нехороший ты человек, Леня. Лет двадцать назад эти стихи другого вождя прославляли.
– Это было давно и неправда, - покраснел товарищ министр.