– Я молчу.

– Хорошо. – Он опять улыбнулся. – Понимаете, Люсьен, чтобы спрятать секрет от посторонних глаз, надо придумать сказку, а секрет положить на видное место. Ну, это банальность, конечно. Орден тамплиеров был – это исторический факт, как были сотни других орденов, о которых Вы даже и не знаете. Почти каждый мало-мальски образованный аббат создавал какой-нибудь орден со звучным названием, чтобы получить средства к собственному существованию. Это просто фондовый бизнес – Вы меня понимаете? Как сейчас: создаете неправительственный некоммерческий благотворительный фонд имени кого-нибудь. Собираете деньги, помогаете тем, кто их вложил, сократить их налоги с помощью логистиков, потом переводите проценты пайщикам фонда…. Словом, все, то же самое, что и две тысячи лет назад. Только теперь фонды создаются в основном под прикрытием культурных, врачебных, образовательных и тому подобных целей, а раньше была только одна цель – сохранение и укрепление христианской веры. Соответственно, не было столько коммерческих предприятий, отмывающих деньги, как сегодня, и живущих на комиссионные проценты от вложений, как сейчас. Был только один банк – церковь.

Сегодня, как и тогда, любой банк не что иное, как черная касса. Они делают деньги из денег – вернее деньги на несуществующих кредитных процентах, понимаете? – Я кивнул.

– Азы банковской деятельности мы проходили. Не так уж плохо французское образование.

– Ну, и ладно. Тогда у меня к Вам один риторический вопрос: чем отличается вера в капитализм, в коммунизм, в демократию, в собственную страну и в Христа? Ничем. И даже средствами укрепления этой веры, методами ведения дел и, поверьте мне, даже структурным построением организаций, занимающимися этими вопросами. Скажите, Люсьен, Вы знаете Иосифа Аримафейского? В том смысле, что слышали ли Вы когда-нибудь о нем?

– Это…. Историк? Что-то из жизни Христа? – Стыдно, конечно, но имя знакомо, а вот детали…. Надо было все-таки не пропускать лекции по истории религий. Но! Две тоненькие блондинки и еще одна мулатка в довесок к хорошей траве казались мне достаточным оправданием для иного времяпрепровождения.

– Не совсем. То есть, он, конечно, кое в чем был историком. – Улыбка рыцаря появилась только наполовину, что превратило ее в кривую усмешку, из чего я сделал вывод, что Иосиф не очень нравится этому господину.
– Не совсем, Люсьен. Иосиф Аримафейский был воином. Человеком военным со всеми вытекающими из этого последствиями. А Иисус был умным и даже более чем умным и передовым для своего времени. Ему надо было создать новую организационную форму для защиты своей идеи. Вот потому, выражаясь современным языком, Иосиф Аримафейский и стал начальником секретной службы Иисуса. Мы потом перейдем к этому, но ведь именно сотрудники его службы позднее стали инициаторами крестовых походов. И именно они подняли копье, как символ веры в Христа. Вам ничего это не говорит?

– Секретная служба, оружие, люди с каменными лицами и пустыми глазами. Ничего нового пока, кроме того, что в те времена не было солнечных очков. Кто-то же должен был создать первую секретную службу – молодец Иисус. Его портреты должны украшать кабинеты шпионов.

– Ну, служба не первая – были до нее. А портреты украшают – будьте в этом уверены. Хотя, конечно, не из уважения, а, скорее, из страха перед финалом. Но, Иисус ничего нового не создал, если не считать, что его ум, талант и выдающиеся способности заложили основы самой могущественной организации в мире – Христианской Церкви. Я просто хочу коротко донести до Вас основные тезисы того, что стало причиной нашей с Вами встречи. Наберитесь терпения, и Вы очень скоро многое поймете. Дело ведь не в том, что Иисус создал секретную службу для безопасности своей Церкви. Дело в том, что после смерти Иисуса Иосиф Аримафейский, как всегда и было до и после этого, предал его, превратив идею чистой истины в борьбу за власть, которая продолжается до сих пор.

В чем новизна ситуации? В принципе, ни в чем. Всегда все всех ели, убивали, травили, топили, шпионили за родственниками и предавали учителей и так далее. Только еще никогда до этого действия тайной службы не основывали свои методы достижения власти на религиозной идее. Вот в чем ноу-хау Иосифа Аримафейского: он, говоря современным языком, криминализировал веру, как средство достижения абсолютной власти. Опять ничего нового? Конечно. Вы это видите в каждой утренней газете. Потому что именно так и поступают сейчас все секретные службы, все чиновники, вышедшие из их состава или действующие под их контролем и руководством. Только сейчас принципы Иосифа Аримафейского используются по отношению не только к церкви. И не столько к церкви, которая отошла в сторону и занимается прибыльным бизнесом. Эти принципы использования веры, как метода достижения власти работают сегодня в известных Вам рекламных слоганах: любовь к родине, вера в правительство и свою страну. Казалось бы, ничего в этом нет страшного, если бы только хорошие слова не извращались настолько, что теряли свой смысл. Потому что люди уже не оценивают претендента на власть, как профессионала – они оценивают его внешность, ораторские способности и ненависть к его предшественникам. Сегодня претендент на власть, с уважением отзывающийся о своем предшественнике, никогда не получит любовь толпы. Потому как если нет кровавого зрелища – скучно зрителю. Обратите внимание, что каждый новый начальник – это обязательно новая война или новые трагические конфликты. Ну, и, конечно, только во имя страны, во имя толпы и немного шоу при свечах у красивых икон.

– Мы не уложимся в один стакан. Требую долить!
– Лекция была небезынтересна, но совершенно непонятно к чему он вел.

– Согласен. Но, я, пожалуй, воздержусь. А Вы выпейте – мы подбираемся к главному.

– Скорее бы.

– Я постараюсь короче. Итак, церковь. Мы христиане и нам не надо друг другу доказывать, что христианская вера истинна. Сегодня у нас есть если не враг, то противник – ислам. Так думают многие. И это не просто заблуждение – это доктрина христианской церкви, которая, к сожалению, ведет к катастрофе.

– Погодите. Стоп. Вы – христианин, как Вы только что сказали и Вы отрицаете постулат Церкви, пусть даже и не самый симпатичный? Разве не полторы тысячи лет назад этот тезис привел к крестовым походам? Чего это Вы мне сегодня рассказываете об этом?

– Потому что Вам видимо невдомек, что ислам был создан именно христианской церковью, мой дорогой Люсьен. Разумеется, не впрямую и не от имени Церкви. Скажем так, что в Церкви всегда были и есть группировки, исповедующие отличные друг от друга христианские тезисы.

– То есть? Вы шутите.

– А я похож на шутника?

– Ага. – Я взял из рук молчавшего священника второй стакан «Мэри» и сделал большой глоток.

– Подумайте, Люсьен. Только представьте себе, что это так и было. Почему? Да просто, потому что Иисус должен был придти снова. Это догмат. На Втором пришествии стоит Христианская Церковь. И, как Вы понимаете, Второго пришествия не должно было быть достаточно долго – иначе терялся сам смысл такой организации, как Церковь, потому что она становилась заложницей времени. Если все истинно, если лидеры Церкви знают о возможности Второго пришествия, значит они знают о приблизительных его сроках – иначе они ничего не знают. Но, точные даты никто не дает, кроме сумасшедших сектантов, возвещающих каждый год о конце света. Так? Поэтому его не должно быть или долго, или вообще не должно быть. Словом, катастрофы Церкви не избежать. Но, неожиданно для них Он пришел. И было Второе пришествие. Только он пришел не к нам, а к тем, кто его еще не знал. Пришел позднее в то же место и с той же историей. Почитайте Коран – чем он отличается от Нового Завета? Почти ничем. Те же события, те же персонажи, то же место действия. Есть одно отличие, и оно в том, что в Коране никто никого не распял. Бывают совпадения в жизни, но не до такой же степени. Получается, что истинный Иисус пришел дважды в одно и то же место. Почему? Потому что его не поняли в первый раз? Тогда первый эксперимент можно считать неудавшимся. А это значит, что Христианская Церковь – ошибка? То есть, получается, что кто-то (или Он сам), предпринял попытку создать ее заново с той же целью – объединить людей вокруг Веры в чудо истины. А, может быть, чтобы использовать ее в своих интересах. И вот тут-то возникла проблема: возникло две одинаковые веры, различия которых только в языке. Ну, Вы же смотрите телевизор, Люсьен.