— Да как в прейскуранте, мы лишнего не берем, — торопливо ответил старший продавец. — Только уж, Федор Иванович, как обещали, валютой, а то сами посудите…

— Хорошо, хорошо, — кивнул покупатель и, расстегнув пальто, достал бумажник.

— Сейчас покупочку завернем, — суетился старый продавец. — А вас прошу ко мне в кабинет. Что здесь-то стоять! Посидите, отдохните.

Все трое удалились в какую-то боковую дверь.

Ко мне быстро подошла мама:

— Ты видел? Знаешь, кто это? Высокий такой, около тебя стоял. Это — Шаляпин, певец Шаляпин.

Про Шаляпина я и раньше слыхал и от мамы, и от Михалыча. Но, признаться, в этот раз он совсем не заинтересовал меня как знаменитый артист. В его лице я видел значительно больше, чем гениального певца и артиста, — я видел в нем счастливейшего из смертных, обладателя ружья «пёрде».

Это был единственный случай в жизни, когда я и видел, и слышал Шаляпина, кстати сказать, видел и слышал его в совсем не свойственной ему роли — в роли покупателя охотничьего ружья. Ведь Шаляпин не был охотником. Но, как я узнал потом, дорогие ружья он приобретал очень охотно, вероятно, ценил их просто как хорошую вещь, а вовсе не как друга и спутника на охоте.

В этот же день мы с мамой побывали еще в одном очень интересном месте — в магазине Бланка.

Чучельная мастерская Бланка и магазин при ней помещались в доме между Арбатской площадью и Никитским бульваром.

Когда я вошел туда, мне сразу показалось, что я попал в какое-то неведомое лесное царство. Куда ни оглянись — всюду волки, лисицы, медведи, тетерева, глухари, орлы… Я не знаю, на кого и смотреть: все чудо как хороши, будто живые! Ах, если бы можно было приобрести их нее сразу, весь магазин! Но, увы, такое счастье возможно только в мечтах, и я на секунду вообразил себя самим Бланком, обладателем всех этих сокровищ.

К действительности вернул меня неожиданный вопрос продавца.

Он торопливо подошел к нам и спросил у мамы, что мы желаем приобрести: что-либо из птиц или из зверей?

— Мы еще не решили, — уклончиво ответила мама, бросив мне предостерегающий взгляд: «Помни, мол, наш уговор. Только посмотреть и ничего не покупать».

Уговор-то я, конечно, помнил, но разве он лишал меня права поговорить с продавцом о вещах, которые нас с ним одинаково интересовали.

Продавец оказался очень разговорчивым и совсем никуда не торопился, так как, кроме нас с мамой, никаких покупателей в магазине не было.

Я рассказал ему, что ловлю зимой разных птиц, держу их в клетке до весны, а как станет тепло — выпускаю на волю.

Продавец расхвалил меня за заботу о птицах и тут же принес и расставил на, прилавке чучела снегирей, щеглов, чижей, синиц — обычных посетителей моей птичьей столовой.

— Зимой-то вы их всех в клетке живыми видите, — сказал он, — а вот на лето неплохо бы завести хотя бы их изображения, так сказать, для памяти, — прибавил он, поглядывая больше не на меня, а на маму. — Не правда ли, сударыня?

— Ах, не знаю, право, — раздраженно ответила мама. — От этих птиц и зимой житья нет. Ловить-то нее охотники, а вот кормить, поить, клетки чистить — никого нет. А уж как поднимут с самого утра писк, гниет, ну хоть из дома беги…

— Вы совершенно правы, — охотно согласился продавец. — Но вот эти, смею доложить, — и он указал на чучела, — ни корму, ни воды не требуют. И шума никакого, только приятность для глаз. А уж какое ювольствие сынку вашему доставят! — Продавец с нежностью взглянул на меня. — Он, видно, большой любитель птиц. Наверное, ученым будет, путешественником, натуралистом. А такие вот вещи, смею доложить, — и он снова указал на чучела, — помимо художественности, большое воспитательное значение имеют. Так сказать, любовь к природе развивают. И притом, — он доверительно склонил голову в сторону мамы, — недороги, совсем недороги…

— А сколько? — как-то невольно вырвалось у мамы.

— Вот этот снегирь — полтора рубля, а прочие и того дешевле, по рублю. Вся компания пять с полтиной.

— Боже, какая дороговизна! — всплеснула руками мама.

— Дороговизна? — изумился продавец. — Сударыня, да как вам не грех так даже говорить? Да неужели культурное воспитание вашего сына не стоит этих пяти рублей?!

— А я третьего дня в пятый класс экзамен сдал, хорошо сдал, — ввернул я.

— Уже в пятый класс! — изумился продавец. — Просто невероятно. Ну, поздравляю, от всей души поздравляю! Вот вам и подарочек от мамы будет, а кстати, и память о пашем магазине в столь радостные дни. Прикажете завернуть? — И, не дожидаясь маминого ответа, схватил бумагу и принялся заворачивать выставленные на прилавке чучела.

— Да всех-то, всех зачем? — пыталась сопротивляться мама. — Ну, заверните какую-нибудь одну, ну, пару, в крайности.

— Нет уж, сударыня, уж это невозможно, — развел руками продавец. — Если уж брать, так полный ассортимент зимующих пернатых. Вот я еще овсяночку вам добавлю.