В украшении стен своего дома семейство Сатриев придерживалось консервативного подхода, который археолог Август May, анализировавший художественные направления в городе, назвал "первым стилем". Стиль этот отличался строгостью и вместе с тем красотой. Оштукатуренные стены разделялись на приподнятые панели и закрашивались; нежный колорит и эффекты trompe l'oeil, скрытые в орнаменте, усиливавшиеся игрой света, падавшего через дверные и потолочные проемы, создавали иллюзию мрамора. Другие декоративные элементы - отчасти, вероятно, добавившиеся при позднейших поколениях - свидетельствовали о большем вкусе и изощренности. Ни один другой особняк не мог похвастаться более ослепительной коллекцией фигурной мозаики: ряд театральных масок, олицетворявших Трагедию, на фоне буйной растительности; различные сценки с животными - от кошек и голубей до морской живности; сатир с торчащими острыми ушами и менада - спутница бога вина Вакха, - сплетенные в жгучем объятии.

Но ни одно другое художественное творение из найденных в Помпеях не произвело впечатления столь глубокого, как показанная здесь напольная мозаика, обнаруженная в начале второго года раскопок в Доме Фавна. 24 октября 1831 г. археологи докопались до экседры - большого помещения, открытого с одной стороны и расположенного между двумя перистилями дома. Там их глазам открылась батальная сцена, отличавшаяся тщательностью проработки и драматической силой воздействия. Мозаика была целиком выложена тессерами - крошечными тесаными камешками разных цветов. Художественная мощь этого произведения преодолела тяжесть истекших веков: другие мозаики на сходный сюжет дошли до нас от классической эпохи, но ни одна из них не могла сравниться с новой находкой по силе воздействия и мастерству исполнения.

Сначала картина не поддавалась точному истолкованию, и в ней усматривали просто военное столкновение двух царей - вероятно, "варвара" и грека. Первый наклонялся со своей колесницы, второй сражался верхом, а вокруг сходились в бой полки. Однако это не было упрощенным прославлением воинской удали. Изображение было проникнуто глубокими чувствами главных действующих лиц: оба смотрели в глаза смерти и пытались спасти своих соратников.

Через несколько месяцев после обнаружения мозаики трое итальянских ученых предложили ее более точное прочтение. Предметом изображения является историческая битва, исход которой решил судьбы значительной части древнего мира, а именно - война между персами во главе с Дарием и войсками Александра Македонского, который изображен здесь на своем легендарном коне Букефале. Гете, узнав о таком выводе и изучив рисунки, выполненные с мозаики и присланные ему другом, согласился с утверждением итальянцев. "Не может быть никакого сомнения, - писал он в марте 1832 г., - что мозаика изображает Александра в роли победителя и Дария среди своих отрядов, побежденного и вынужденного обратиться в бегство". "Это самая величественная картина во всем мире", - провозгласил немецкий ученый Людвиг Курциус.

Несмотря на хранившиеся в Доме Фавна художественные ценности, он все же был не музеем, а жилищем богатого семейства, любившего наслаждаться жизнью. Пространство всегда особенно ценилось в помпейских домах, но в тоже время здесь хватало места для различных домашних надобностей - для уборной, мастерских, садовничьих сараев, кладовых помещений. К ним вел отдельный коридор, а иногда они располагались вдоль тыльной части домового строения. Среди прочих удобств, в Доме Фавна имелись древнейшие в Помпеях частные банные помещения, оснащенные подпольной системой отопления, а также весьма просторная кухня с высоким потолком и множеством окон - для лучшего оттока дыма и запахов пищи. В те дни, когда в дом Кассии были званы гости, в этой части дома кипела работа. Целый отряд рабов, приставленных к хозяйству, - а их в семье были десятки, - готовили пиршественные яства, убирали помещения и, вообще, услаждали как хозяев, так и гостей. Среди досужих высших сословий Помпеи подобные развлечения были своего рода важным долгом. Обед начинался часа в три-четыре пополудни - после того, как гости уже совершили ритуальное посещение бань - и порой затягивался до позднего вечера. Общительные помпеяне часто проводили в совместных трапезах и утро, перемежая их азартными играми вроде костей или представлениями рабов - танцоров и музыкантов, нанятых на ночь. В некоторых кругах обычным делом были литературные дискуссии.

В Доме Фавна было четыре пиршественных помещения, которые использовались в зависимости от времени года, погоды и количества гостей. В жаркий летний день пирующие располагались в комнате, открывавшейся с одной стороны на перистиль и легко продувавшейся. В холода обед подавали в более защищенную от ветра столовую, прекрасно освещавшуюся благодаря большим окнам и украшенную напольной мозаикой с подобающим сезону сюжету: дух Осени, олицетворенный купидоном в венке из виноградных листьев, скакал верхом на льве и осушал глубокий золотой кубок.

Во время обеда или пира участники трапезы возлежали друг подле друга на трех широких, чуть скошенных ложах, поставленных U-образно вокруг общего низкого стола. Кроме того, возле каждого ложа стояли треногие круглые столики с подносами. При этом строго соблюдались установленные правила приличия, хотя досточтимому хозяину Дома Фавна (ни одна надпись не подсказывает нам, кем он приходился Кассии - отцом или мужем) никогда бы не взбрело в голову то, что проделал один его современник (вероятно, человек с не столь твердым социальным положением). Тот испещрил стены своего триклиния различными назиданиями касательно должного поведения:

Жилище этого домовладельца по праву стяжало себе имя Дома Моралиста.

Гости, собиравшиеся в доме у Кассии, наверняка являли смешение различных общественных слоев. Подобно другим видным гражданам своей эпохи, хозяин, должно быть, с удовольствием приглашал, наряду с друзьями собственного ранга, каких-нибудь купцов и торговцев, своих бывших рабов, которым он даровал свободу и помог обустроить дела, тщеславных сыновей этих вольноотпущенников, прочих клиентов - граждан скромного достатка, видевших в хозяине-патроне своего покровителя и благодетеля. Сколь разношерстным ни было это стечение гостей, для особо торжественных случаев количество гостей было точно оговорено: римляне находили, что наилучше число сотрапезников - девять, ибо на каждом ложе без труда помещались по трое. Но даже в таких случаях в пиршественном зале было порядком тесновато: туда-сюда сновали слуги, к тому же, многие гости приводили сюда для личных надобностей собственных рабов.

Если сам Дом Фавна был весьма примечателен внешне, то и хозяин его был человеком утонченных, в чем-то даже консервативных, вкусов. Следуя старинным обычаям, он потчевал гостей скорее изысканными, нежели обильными, яствами. Кушанья легко было брать ложкой или пальцами. Резать мясо вовсе не возникало необходимости - это проделывали рабы, прежде чем подать блюдо к столу. После того, как пищу приносили с кухни, она могла несколько остыть, но тут же, в зале, стояли переносные жаровни, где можно было вновь ее разогреть, или же нанести последний штрих" в приготовлении лакомства прямо на глазах у гостей.