Утром меня бесцеремонно растолкали. Разлепив глаза я села и недовольно огляделась. Все уже проснулись и, устроившись за круглым столом, уставленным едой и пузатым чайником - завтракали. Все мои вопли о том, что я не выспалась, остались незамеченными. Мне сунули в руки чашку с горячим супом, черный хлеб, пару кусков мяса и велели все это быстро съесть под оптимистичное заявление - "когда еще придется"! Велии в комнате не было, а Барга, как ни в чем не бывало, что-то рассказывал Ниазе добродушным басом.

–  Доброе утро, Барга, - я исподтишка понаблюдала за ним, пытаясь понять, знает ли он, что я стала невольной свидетельницей ночного разговора.

–  Доброе, Воительница!
– Барга спокойно мне кивнул и вежливо поинтересовался.
– Как спалось? Кошмары не мучили?

Я насторожилась.

–  Спасибо, хорошо!

–  Вот и чудно!
– кивнул он - Сегодня-то, когда еще поспать придется?

–  Мы что, сегодня уже выходим?
– приуныла я.

–  Вот дождемся Велию, и тогда станет ясно! Ты ешь поскорей, не отвлекайся!

–  А вот я спал сегодня отвратительно!
– недовольно прочавкал Ларинтен.
– И вообще, Тайна, разве можно так издеваться? Мне сегодня всю ночь снились жуткие кошмары с тобой и нашим магом в главной роли! Пожалуйста, не шути так больше! Мы мужчины - народ чувствительный в отличие от вас, баб! И еще всю ночь казалось, будто мою ногу кто-то облизывает!

–  Тьфу ты! Так это была твоя нога?! А я-то думаю, что у меня сегодня с утра во рту так не хорошо-о, будто стая диких кошек порезвилась!
– Лендин с отвращением сплюнул на пол и мрачно покосился на меня.
– Да, это все после твоего вчерашнего представления, Великая!

–  Ну вот, теперь после твоих слюней - не ототрешься!
– в ответ истерично выпалил эльф, вытирая чьим-то плащом давно немытую ногу.

–  Ну, ты блин, рисковый парень!
– фыркнул гном.
– Если Вел заметит, что кое-кто попытался из его одежки тряпочку сварганить, ой, даже боюсь представить, что он тогда сделает!

Скрипнула дверь, Ларинтен тенью метнулся от злосчастного плаща.

–  Что я там должен сделать и с кем?
– устало поинтересовался колдун, перешагивая через порог.

Я украдкой кинула на него любопытный взгляд. На нем был новый серый плащ, а гладко причесанные длинные волосы серебристыми нитями свободно падали на спину. И все же внешний лоск не скрывал печать усталости на его лице. Темные тени под глазами, казалось, стали еще темнее, губы сжаты в ниточку, а высокий лоб прорезали две вертикальные морщины.

Он небрежно всем кивнул, потребовал у Хевы цветочный чай и, взяв с тарелки кусок поджаренного хлеба, уселся рядом с Баргой.

Все помолчали, сосредоточенно жуя. Первым тишину нарушил Степан.

–  Э-э, Велия, скажи пожалуйста, мы сегодня куда-нибудь пойдем? Ну-у, это я в целях осведомленности интересуюсь!

–  Да, Веля, нам тоже надоел город! Очень хочется куда-нибудь пойти, а лучше полететь!
– завертелся Лузя на коленях неразговорчивой Ниазы.
– Может, завтра выйдем?

Колдун молча выпил чай и оглядел всех.

–  Сегодня. Мы пойдем сегодня! Только нужно раздать долги!
– он, будто не замечая пристального взгляда Барги, устало продолжил.
– Сегодня день похорон княгини Мервиль. Я прошу вас всех сопровождать меня на траурную церемонию.

Он поднялся и решительно направился к выходу. Я, чувствуя, что теряю момент, торопливо его окликнула.

–  Вел, мне нужно тебе кое-что сказать!

Тот остановился. Обернулся и, глянув исподлобья, кивнул.

–  Говори!

Я замялась.

–  Я бы хотела с глазу на глаз!

–  У тебя от нас какие-то секреты?
– тут же влез Барга.

–  Не секреты, а важная информация, которую он потом вам всем расскажет, если, конечно, захочет!
– с легкой обидой в голосе поправила я его.

–  Женщины!
– иронично вздохнул Степан.
– Не, ну если конечно в любви объясняться, то однозначно нужно наедине! А если по делу, то можно и сейчас сказать.

Зло сузив глаза, я вспыхнула, но промолчала. Любитель мертвых растянул губы в пакостной ухмылке.

Ладно, придет война, попросишь каску!

–  Ну, давай, говори быстрее, чего титьки мять?
– сердясь на непредвиденную заминку, недовольно потребовал Лендин, завязывая на каштановых кудрях бандану.

–  Потом!
– замолчав, я отвернулась, злясь: на себя за то, что так не вовремя открыла рот; на Велию, за его сводящую с ума медлительность; на наглость моих спутников, в общем, на весь этот сумасшедший мир. Что б ему…!